Избранные произведения

"Хорошо, — отвечал Кардан, — советуйся со своими глупыми родственниками, похожими на двух кокандцев, Фаджа и Каджа, но только не бросай нас потом посреди пути".

"А что это за Кадж и Фадж? Расскажи, — попросил Бай-оглы, и Кардан сказал:

Порой за муллу выдает себя этот кривой,
Порой заявляет, что он, мол, безгрешный святой.

То сборщиком податей явится вдруг этот вор,

А то дурачком-и лопочет бессмысленный вздор.

А кто он взаправду кривой этот плут — не поймешь!

Друзья его лучшие-хитрость, коварство и ложь.

Приличий незнающим хамом прикинется вдруг,

Притащится в гости и требует разных услуг.

"Эй, плов мне вари, эй, вели принести мне чилим!"

Видать не напрасно зовется он "Каджем"-кривым.

Подстать ему "Фадж". Он поистине "фадж" — дуралей.

В Коканде их знают как двух закадычных друзей.

Тот Фадж хоть слепой, но умеет как зрячий шагать.

И ночью и днем так и рыщет он где бы урвать.

От дурня и плута Коканду прямая беда.

Всё криво от Каджа, всё дурно от Фаджа всегда".

Тут Бай-оглы молвил:

"Был еще такой Мухаммед Амин-Ходжа, муфтий, подобный тем, о ком вы рассказываете. Он в любом деле постоянно давал советы еще более глупым, беспонятным и бестолковым людям, чем он сам. Какую книгу он ни переписывал — хоть персидскую, хоть арабскую, в ней он делал множество ошибок и описок, но при всех свойственных ему недостатках он считал себя умнее всякого мудреца"...

"Опиши мне качества муфтия Мухаммеда Амин-Ходжа" — попросил Кардан.

И Бай-оглы сказал:

"Имя было у невежды Мухаммед-Ходжа-Муфти. Он имел красивый очень почерк-лучше не найти! Из кызыл-башей был родом, по наружности урод: Если книгу перепишет, всё, что в тексте, переврёт,

Как чернильницу носил он ржавый бронзовый кумган.
Говоря "Удобно очень" клал кумган себе в карман.
Для карандашей имел он сундучок от веретён.
Глуп, чванлив, высокомерен... Вот каким всегда был он!"

Затем Бай-оглы добавил: "У меня есть родичи, опытные в делах, и я с ними посоветуюсь".

"Ладно, пусть будут родичи, — ответил Кардан, — лишь бы не было с ними больших и малых мешков. Опытные люди говорят: "Если родичи намерены придти — пусть приходят, лишь бы с ними маленький мешок был".

"Глина — не фарфор, чужой — не родной, — сказал Бай-оглы, — порывать родственные связи-не годится".

"Верно говоришь, — подтвердил Кардан, -бывалые люди сказали: "Родич-мой котел". Эй, Бай-оглы, теперь "по одежке протягивай ножки". Ты требуешь калым в "тысячу развалин". Но не уподобляйся безрогой козе, которая искала рогов и потеряла ухо, или бесхвостому ослёнку, который ходил по дорогам в поисках хвоста и лишился обоих ушей".

"Расскажи, как это было", — попросил Бай-оглы.

И Кардан сказал:

"Был один ослёнок — не имел хвоста.
Без хвоста, конечно, что за красота!

Думает бедняжка: "Странствовать пойду, —

Где-нибудь, быть может, хвостик я найду".

Вот забрел он в поле-потоптал посев.

Увидал дехканин-впал в жестокий гнев,

Подбежал к ослёнку-ножницами вмиг

Оба длинных уха начисто остриг.

О хвосте бедняжка-ослик так мечтал,

Но бесхвост остался и безухим стал!

Не рассчитывай даже на одну развалину: зубы поломаешь. Не переходи границ вежливости, а сделай так, как требует обычай-и отошли нас по добру, по-хорошему назад. Есть поговорка: "Девушке-сиротке к чему нужен веер?". Ты теперь, сидя в развалинах Кайкобада, вообразил себя самим царем Кайкобадом[8] и даже не смотришь на нас"...

Тут Бай-оглы молвил:

"Мы сказали друг другу за завесой много слов без завесы[9], но вся музыка пропала даром. Будем пировать, а после пира вы мне скажете все, какие у вас есть хорошие слова, а я вас послушаю".

Кобчики-кравчие стали подносить чаши с вином. Опьянение побежало по жилам Кардана и Бай-оглы,, словно вода, устремляющаяся по виноградным лозам. Песни певцов начали оказывать свое действие.