Избранные произведения

Не для наставления опытных писателей в искусстве стихотворных преложений, но некоторым образом для собственного оправдания моего признаю необходимым представить правила, которых придерживался я в переводе Горация. Из многих, впрочем, весьма искусных наставников избрал я моим знаменитого г-на Делиля, неподражаемого переводчика и состязателя Вергилиева, столь превосходно благорассудительные наставления свои собственным примером оправдавшего. В предисловии переведенных им «Георгиков» говорит он: «Теперь остается мне объяснить правила перевода, которым последовал я, и вольности, которые позволял себе. Всегда замечал я, что чрезмерная в переводах верность бывает самою большою неверностью. По-латыни слово иное благородно, соответствующее оному французское — низко; если поработить себя излишней точности, то благородство слога заменится низкостью.

Иное латинское выражение сильно и кратко; для перевода оного нужно будет много слов, — при наблюдении точности слог сделается растянутым.

Иное выражение на латинском языке смело, на французском резко; итак, что было смело, становится жестко.

Слияние нескольких слов стройногласно в подлиннике; непосредственно соответствующие оным в переводе могут быть не столько приятны слуху; тогда грубыми звуками заменяется стройногласие.

В латинском подлиннике изображение было ново, на французском языке оно издавна употребительное; в таком случае вместо нового изображения представляется застарелое.

Землеописательная подробность, отношение ко нравам могли быть в вашем подлиннике приятны народу, для которого писал сочинитель, а не вашим читателям; и так вы покажетесь странными там, где подлинник был трогателен.

Какие же средства избирает искусный переводчик? Он исследывает свойства обоих языков; когда они сближаются, он наблюдает точность, когда разнятся — наполняет промежуток заменою, в которой сохраняет право языка своего удалиться сколько можно менее от духа сочинителя. Каждый писатель имеет, так сказать, собственную поступь и осанку: он более или менее пылок, быстр, замысловат, и для того слог Вергилия, всегда естественный, сжатый и простой, не должен затемняться блистательным, плодовитым и развлеченным слогом Овидия.

После сего должно рассмотреть род сочинения: нельзя переводить поучительную поэму как повествовательную: «Георгики», например, как «Энеиду».

Каждая часть сочинения имеет также особое свойство, зависящее от коренных мыслей и течения слога. Мысли бывают просты или блистательны, веселы или мрачны, забавны или величественны: переводчик не только не должен смешивать сих разных видов и красок, но по возможности обязан схватывать главнейшие их оттенки.

Течение слога зависит наипаче от длины или краткости членов речи. Переводчик не должен потоплять в протяжных периодах отрывистых и живостремящихся мыслей; равномерно не раздробит он полных и величественно текущих периодов. Более всего обязан он подражать стройногласию в стихотворном переводе, а особливо в переводе Вергилия, можно, кажется, иногда скорее пожертвовать силою и точностию, нежели стройногласием. Стихотворство оного подобно музыкальному орудию; не довольно того, чтобы верны были звуки оного, потребно еще, чтоб они были сладкогласны. Когда Вергилий сказал: «Felix qui potuit rerum cognoscere causas, atque metus omnes et inexorabile fatum subiecit pedibus»,[1] то потребно не только выразить силу мысли сей, но заставить нас почувствовать величество стройногласия.

Еще с большим рачением должно стараться выражать подражательную созвучность. Признаюсь, что это меня в переводе более всего затрудняло. Язык наш для сего слишком беден... К изображению каждой такого рода красоты делал я всевозможные усилия; но как нельзя было предуспеть везде, то в замену того старался я, сколько мог, сообщить подражательную созвучность многим стихам, в которых Вергилий не поместил оной. Ибо должно иногда превзойти свой подлинник именно для того, что мы слишком слабее оного. Наконец, переводчик должен наблюдать точность в сохранении каждому члену речи места, которое занимает он, всякий раз, когда существенно постепенный ход мыслей того требует. Он прилежно стараться будет о верном выражении каждой черты; редко скажет двумя стихами то, что сочинитель изобразил одним. Чем более черта растягивается, тем слабее становится. Так, острая жидкость, разведенная водой, увеличиваясь количеством, уменьшается в силе.

Всего более в таком поучительном творении, каково «Георгики», краткость необходима. Правило, кратко изображенное, легче впечатлевается в памяти, чем заглушенное кучею слов, его обременяющих. В сем-то, конечно, намерении Боало наполнил свое «Искусство стихотворства» краткими стихами, к затвержению способными.

Я старался по возможности быть также кратким, как мой подлинник. На две тысячи с лишком стихов в переводе моем не прибавилось более двухсот двадцати. И в этом не гнался я за пустою славою сравниться числом стихов с Вергилием, но искал средства представить ту стремительность подлинника, которая составляет главнейшие красоты его.