Избранные произведения

Слова такие молвив на прощанье,

Исполнить поспешила обещанье.

Искала негра, чтоб помочь в беде,

Искала негра всюду и везде.

И вот нашла его приют спокойный,

Увидела побег цветущий, стройный,

Сумела с негром дружбу завязать,

И сблизились они, как сын и мать:

К старухе приходил он ежедневно,

Они вели беседу задушевно,

В рассветный час или в закатный час

Старуха с негра не спускала глаз.

Ее внушенья действовала сила,

Она однажды негра усыпила.

Таким заснул глубоким, крепким сном,

Что позабыл он о себе самом.

Хоть откуси губу, струею крови

Залей лицо — не станет морщить брови.

Сто раз ты уколоть его бы мог,

Он вытянутых не поджал бы ног.

Кормилицей он был слуге поручен,

Тотчас же на спину слуге навьючен,

И вот к царевне в дом его несут,

Как мускусом наполненный сосуд...

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА О ЦАРСКОЙ ДОЧЕРИ И МОЛОДОМ НЕГРЕ

Начнем опять о девушке сказанье,

В чьем сердце — бесконечное терзанье.

Он спит, но разве может спать она,

Когда ей радость встречи не дана?

Сказала: «Разбуди! Полна я муки,

С меня сотри ты ржавчину разлуки:

Заснувший — мертв; любовную игру

Затею с мертвым, коль сама умру!

Его глаза желанием не дышат

И уши просьб возлюбленной не слышат

Язык жемчужин-слов не раздает,

Чтоб страсть усилить, не смеется рот

Земля дивилась мощному цветенью,

Но кипарис упал на землю тенью.

Защиту мне сулила эта сень, —

Увы, сама я превратилась в тень.

Но с тенью не завяжешь связи кровной,

Но с тенью не начнешь игры любовной!»

Тогда заклятия и колдовства

Произнесла кормилица слова.

Что было сном, то превратилось в бденье,

И трезвостью сменилось опьяненье.

Поднялся кипариса вольный ствол, —

Цветник, казалось, в комнате расцвел!

Уста, что радуют сердца, открыл он,

Замок от ценного ларца открыл он,

Обвел он взглядом тех, кто был вокруг, —

Врата блаженства распахнулись вдруг

Не комната пред ним — чертоги рая,

Стоят кумиры, прелестью сверкая,

А среди них одна затмила всех,

В ее глазах — отрада, нега, смех,

Затмила всех пленительным обличьем,

Великолепьем, красотой, величьем.

Пред ней стояло множество подруг,

Покорных ей, готовых для услуг.

Она сидела, излучая счастье,

А сердце у любимого во власти.

И негра обожгла ее краса,

Он то и дело тер свои глаза,

Не понимая — спит ли, грезит ныне,

Вода пред ним иль марево пустыни..

К нему и утром не пришел покой,

То счастлив был он, то вздыхал с тоской.

Он счастлив был попасть в чертог подобный,

Где, мести не страшась иль стражи злобной,

Он видел то, что скрыто от очей,

О чем еще не слышал слух ничей,

Что не создаст ничье воображенье,

С чем не сравнится ни одно творенье.

Но тосковал, не веря в благодать...

Ему ли этим чудом обладать?

Он полагал: за наслажденьем вскоре

Последуют отчаянье и горе.

Увы, пока живем, мы видим здесь

Отчаянья и наслажденья смесь!

Той птице, что с умом живет на свете,

Известно: там, где зерна, там и сети.

Она опаслива, хотя жадна:

Поборет жадность, не возьмет зерна,

Пока другие птицы, споря вздорно,

В беспечности клевать не станут зерна.

Она же прилетит к ним лишь тогда,

Когда увидит: птицам нет вреда.

Но, если птиц постигнет доля злая, —

Умчится вдаль, свободной быть желая...

НЕГР ЗАСЫПАЕТ, И КОРМИЛИЦА ВОЗВРАЩАЕТ ЕГО ОБРАТНО В ЕГО ЖИЛИЩЕ

Кончалась ночь, и стало рассветать.

Красавец негр свалился на кровать.

Своих смятенных чувств смежил он очи,

Он отдал ум на разграбление ночи.

Старуха унесла его тотчас

В то место, где заснул он в первый раз.

В беспамятстве он долго находился

И только поздним утром пробудился.

Протер глаза — и смотрит, изумлен:

Исчезло всё, что ночью видел он!

Где собеседницы его ночные?

Где радости, что он познал впервые?

Где солнце красоты? О, где оно?

В руках — воспоминание одно!

Хотел он разобраться в этих чарах,

Расспрашивал и молодых и старых,

К заветной цели он искал пути,

Но в мире скорби должен был брести.

В смятенье он услышал просьбу друга

Назвать причину своего недуга.

Ответил он: «Повергнут я в беду,

Спасения от горя не найду

Играя мной, красавица нежданно

Меня свела с пути, — мила, желанна.

Не выразят ни разум, ни уста,

Какой хвалы достойна красота.

А спросят: с нею повстречался где ты?

А спросят: имя назови? Приметы?

А спросят: где ее квартал и дом?

Земля какая стала ей гнездом?

Хуллах или Фархар — ее отчизна?

Тибет, страна татар, — ее отчизна?

Ее глаза подведены сурьмой

Или они сотворены сурьмой?

Черны арканы кос ее плетеных

Иль то силки для страждущих влюбленных?

Искусственною родинкой мила

Иль красоту сама и создала?

Ее уста — для утоленья жажды,

Или, взглянув на них, погибнет каждый?

Когда подобный зададут вопрос

Тому, кто пролил столько горьких слез,

Я промолчу. Где правды свет? Не знаю.

Два слова я скажу в ответ: «Не знаю».

Что облик, цвет? Меняются они.

Одно лишь содержание цени!

ПОВЕСТВОВАНИЕ ОБ УЯЙНЕ И РАЙЕ

Однажды в сад пророка,^[11] на закате,

Явился Мутамир, к арабской знати

Принадлежавший, и — господень раб —

Молиться начал набожный араб.

Свой взгляд покорно обратил он к Мекке,

Слух — к небесам, таинственным вовеки.

Протяжный голос он услышал вдруг —

То говорили горе и недуг

«Какой печалью ныне ты расплавлен?