Избранные произведения. I том [компиляция]

— Две тысячи пятьсот! — фыркнул Виммэ Вивальди, поглаживая белую, ухоженную бороду. — Дашь больше, набожный сжигатель?

— Позор! Мамона торжествует над благодетелью! Языческих краснолюдов ставят выше людей! Я пожалуюсь властям!

— Книга продана за две тысячи пятьсот крон господину Вивальди, — спокойно огласил Абнер де Наваретт. — Его преподобию Прохаське же я напоминаю о правилах и регламенте Дома Борсоди.

— Удаляюсь!

— Всего наилучшего. Прошу уважаемое собрание меня извинить. Уникальность и высокие цены на торгах Дома Борсоди приводят, бывает, к излишним эмоциям. Продолжаем. Лот номер десять: абсолютная редкость, небывалая находка, два ведьмачьих меча. Дом решил не выставлять их по отдельности, лишь как комплект, из уважения к ведьмаку, которому они служили долгие годы. Первый меч — метеоритной стали. Клинок откован и заточен в Махакаме, аутентичность краснолюдской чеканки подтверждена нашими экспертами. Второй меч — серебряный. На эфесе и по всей длине клинка — рунические знаки и глифы, подтверждающие его оригинальность. Стартовая цена — тысяча крон за комплект. Тысяча пятьдесят, господин с номером семнадцать. Это все? Никто не даст больше? За такой раритет?

— Ерунда, а не деньги, — проворчал сидевший в задних рядах Никефор Муус, чиновник магистрата. Он попеременно то сжимал испятнанные чернилами пальцы, то расчесывал ими редкие волосы. — Знал, что не стоило…

Антея Деррис шикнула на него.

— Тысяча сто, господин граф Горват. Тысяча двести, господин с номером семнадцать. Тысяча пятьсот, уважаемый Нино Чанфанелли. Тысяча шестьсот, господин в маске. Тысяча семьсот, господин с номером семнадцать. Тысяча восемьсот, господин граф Горват. Две тысячи, господин в маске. Две тысячи сто, уважаемый Чанфанелли. Две тысячи двести, господин в маске. Это все? Две тысячи пятьсот, уважаемый Чанфанелли… Господин с номером семнадцать…

Господина с номером семнадцать внезапно подхватили под руки двое крепышей, неприметно вошедших в зал.

— Жероса Фуэрте, именуемый Острием, — процедил третий крепыш, тыкая пойманного палкой в грудь. — Наемный убийца, объявленный в розыск. Ты арестован. Уведите его.

— Три тысячи! — заорал Жероса Фуэрте, именуемый Острием, размахивая табличкой с номером семнадцать, которую все еще держал в руках. — Три… тысячи…

— Мне жаль, — холодно произнес Абнер де Наваретт. — Правила. Арест аукционера аннулирует его предложение. Актуально предложение в две тысячи пятьсот, уважаемый Чанфанелли. Кто даст больше? Две тысячи шестьсот, граф Горват. Это все? Две тысячи семьсот, господин в маске. Три тысячи, уважаемый Чанфанелли. Не вижу больше предложений…

— Четыре тысячи.

— Ах. Уважаемый Мольнар Джианкарди. Браво, браво. Четыре тысячи крон. Даст ли кто больше?

— Я для сына хотел приобрести, — проворчал Нино Чанфанелли. — А у тебя — одни дочки, Мольнар. Зачем тебе эти мечи? Но что ж, пусть достанутся тебе. Уступаю.

— Мечи, — объявил де Наваретт, — проданы уважаемому господину Мольнару Джианкарди за четыре тысячи крон. Продолжаем, господа, дамы. Лот номер одиннадцать: плащ из обезьяньего меха…

Никефор Муус, радостный и скалящийся, словно бобр, хлопнул Антею Деррис по лопатке. Сильно. Антея собрала остатки воли, чтобы не двинуть ему в морду.

— Выходим, — прошипела.

— А деньги?

— После завершения аукциона и всех формальностей. Это слегка затянется.

Не обращая внимания на ворчание Мууса, Антея направилась к дверям. Почувствовала чей-то взгляд, оглянулась украдкой. Женщина. Черноволосая. Одетая в черное и белое. С обсидиановой звездой в декольте.

Антею пробрала дрожь.

* * *

Антея была права. Формальности подзатянулись. Только через пару дней они смогли отправиться в банк. В филиал какого-то из краснолюдских банков, пахнущих, как и все они, деньгами, воском и панелями красного дерева.

— К выплате — три тысячи тридцать шесть крон, — объявил клерк. — После снятия комиссии банком, составляющей один процент.

— Борсоди — пятнадцать, банк — один, — заворчал Никефор Муус. — Со всего процент гребут! Вор на воре! Давайте деньги!

— Один момент, — остановила его Антея. — Сперва разберемся с нашими делами, твоими и моими. Комиссионные и мне причитаются. Четыреста крон.

— Но-но! — надрывался Муус, привлекая взгляды других клерков и клиентов банка. — Какие еще четыреста? От Борсоди я получил едва-едва три тысячи с копейками…

— Согласно договору, мне принадлежит десять процентов от результата аукциона. Деньги — твои дела. И только тебе их решать.

— Что ты мне здесь…

Антея Деррис окинула его взглядом, и этого хватило. Антея не слишком-то походила на своего отца. Но смотреть умела почти так же. Так же, как смотрел Пираль Пратт. Муус сжался под этим взглядом.

— Из суммы к выплате, — заявила она клерку, — попрошу банковский чек на четыреста крон. Знаю, что банк возьмет процент — и я на это согласна.

— А мои денежки — наличными! — магистратский урядник ткнул в принесенный им большой кожаный ранец. — Отвезу домой и как следует спрячу! Никакие грабительские банки никакие проценты с меня снимать не будут!

— Это немалая сумма, — клерк поднялся. — Прошу подождать.