Избранные произведения. III том

— Креапы не потомки Шутников.

— Верно. Но это не вопрос, а утверждение.

— Ладно. Изо всех рас вы — самая древняя. Нельзя причислять к расам Шатогастра или Банк — они отдельные организмы. А следовательно, к Шутникам вы ближе всех. Я имею в виду по складу мышления. Нет, даже не поэтому. Я хотел сказать, по мировоззрению.

Креап рассмеялся.

— И каково же наше мировоззрение?

— Вы изучаете другие формы жизни. Могу я затронуть деликатную тему?

— Прошу, — сказало огромное золотое яйцо, и Дом покраснел.

— Ну, я встречал креапов прежде. Знаете, что мне всегда казалось в них странным? И в вас тоже, Ваша Пушистость. Вы так человечны. Хрш-Хгн — мой друг, но он фноб. Это то и дело проявляется, а ведь он большую часть своей жизни провел на Противусолони, среди выходцев с Земли. У него совсем иной подход к жизни, скажем, когда мы смотрим на одно и то же, а я вдруг понимаю, что он видит это с точки зрения другой расы. Но все креапы, кого бы я ни встречал, такого впечатления не производят.

— Мы живем на горячих планетах. У нас нет пола, мы имеем овальную форму. И мы гуманоиды? — спросил СРиигЕ + 690°.

— Крас! Человечество — это не тело, а состояние ума. В том-то и смысл. Я все спрашивал себя, почему знакомые мне креапы кажутся мне так похожими на меня самого, тогда как должны быть во всем чужими? Мне кажется, это потому, что все креапы, кого я встречал, сознательно пытались принять человеческую точку зрения. Они сначала гуманоиды и лишь потом креапы.

Дом смотрел в лицо яйцу, у которого не было лица. Наконец бестелесный голос произнес:

— В том, что ты говоришь, много здравого.

— На мой взгляд, вы это делаете, чтобы обрести большее понимание Вселенной, — продолжал Дом. — Люди видят одну Вселенную, фнобы — другую. Прошу прощения, я, кажется, то и дело употребляю не те слова. Они воспринимают вселенную по-разному. Так лучше?

— Это очень мудро. Прежде чем мы пообедаем с остальными, не хочешь ли кое на что взглянуть?

Ему подыскали яйцо-скафандр, снабженное простой панелью управления для гостей. Двигаться в нем было все равно что ехать в небольшом вертикальном автоклаве. Затем они перешли в главный отсек плота.

Потом Дом мало что мог вспомнить. Отдельные впечатления слились в какой-то коллаж: огромные, ползучие чудища Галактик, рев солнц и странное мерцание воздуха. Он помнил, как его привели на смотровую платформу, установленную в центре матричного змеевика, и предложили посмотреть вверх.

Округлая звезда, у которой был пришвартован плот, как раз проходила под орбитой своего двойника. На более холодной планете такое зрелище вдохновило бы десяток религий.

Сияющая дуга, лишь чуть ярче неба вокруг, двигалась по солярному небу.

Интересно, подумал Дом, знают ли остальные креапы, что в неумело управляемом скафандре сидит молодой человек, а не пьяный креап, — если креапы вообще пьют. Вероятнее всего, не пьют. А Дом от полученных впечатлений чувствовал настоящее опьянение.

Это ощущение сохранялось ещё несколько минут после того, как он вернулся в заповедник. СРиигЕ не было нужды разъяснять, в чем урок. Через взаимопроникновение ему дали почувствовать, что значит быть креапом. Креап пытался сказать ему, что он прав. Мир креапов и мир людей разделяла целая Совокупность. Поэтому креапы пытались думать и чувствовать, как люди. Только так, по их мнению, можно было постичь Вселенную.

Но это новое знание дало Дому возможность понять и другое: официальная точка зрения на креапов ошибочна. Их считали расой, рожденной для науки. Креапы были невозмутимыми «хладнокровцами» Вселенной, воплощением анализа, расой разумных роботов, будь роботы тем, на что надеялись пионеры роботехники. Но это было не так. К чему, собственно, стремилась одна существовавшая до жалостливой йоги секта? К первичной реальности? Вот оно. Креапы были мистиками Вселенной.

Они обедали под раскидистым персиковым деревом. Для Хрш-Хгна приготовили жаркое из чуть подгнивших маслянистых черных поганок, истинный деликатес. Исаак ел богатый крахмалом картофель с Единой Кельтики. Дому принесли со знанием дела приготовленное суфле из морепродуктов. Он начал подозревать, что креапы автоматически были знатоками во всем. Его Пушистость засасывал что-то из находящегося под давлением цилиндра в воздушный шлюз, расположенный приблизительно в том месте, где полагалось быть желудку.

— Какова твоя следующая цель? — спросил он.

— Минос, если вы сможете меня туда отвезти, — сказал Дом. — Мне нужен новый корабль, а я знаю, что там есть многорасовое поселение. К тому же я смог бы посмотреть Лабиринт.

— Ты надеешься найти там какую-то зацепку? — вежливо спросил креап.

Фыркнув, Исаак больно ткнул Дома локтем в бок.

— Это была заковыристая литературная аллюзия, — сказал он. — Уже само название планеты…

— Знаю, — сказал Дом. — Буду надеяться встретить Минотавра. Что скажешь, Хрш?

— Э… нет, ничего, — сказал, поднимая глаза, фноб. — Мне просто пришло в голову, что я, кажется, попал в легенду.