Избранные произведения. III том

— Я так и думал, что ты знаком с моим Исааком. У вас одна манера разговаривать, — сказал Дом.

— Быть лошадью не так плохо, — продолжал, встряхивая головой, конь. — Они вынуждены хорошо со мной обращаться, ведь официально мы, роботы пятого класса, считаемся гуманоидами. Регулярный техосмотр и три дозы в день… Ты что-то сказал?

— Так, ничего, — сказал Дом. Прикусив губу, он во все глаза рассматривал окружающий ландшафт.

На Лаоте ничего не росло. Планета была стерильной. Прилетающие корабли подвергались строжайшей санобработке, а посетителей принудительно лишали всех, кроме самых необходимых, желудочных, бактерий. Атмосферу на Лаот импортировали. Планета, чья экономика основывалась на производстве чудес электроники, не могла себе позволить, чтобы в неподходящее место проник даже крохотный вирус.

Но голый мир бесчеловечен. Поэтому император Птармиган, основатель династии, разбил вокруг своего дворца сад…

Уходя корнями в бесплодную пыль, работая от солнечной энергии, раскинувшаяся на десятки акров механическая растительность была мертвее трупа, но, как и труп, полнилась гудением крохотных существ.

Электронные люди были реальностью, пятая часть гуманоидного населения — металлической. Но механическая природа — другое дело.

Величественные медные деревья тем не менее оставались приземистыми и узловатыми, как дубы, чтобы поддерживать вес позвякивающих на легком ветерке селениево-фотоэлементных листьев. С электронным гудением колибри кружились на пропеллерах среди цветов из серебряной филиграни, где золотые пчелки собирали ток в крохотные батареи, а после летели в свои потайные темные хранилища-соты. В богатом минералами ручейке, петлявшем по саду, всасывали металлы и расцветали хрупкими серными цветами травы. На дне шевелилась цинковая форель. А в холодных заводях алюминиевой воды раскрывались лилии.

Лошади неспешной рысью бежали среди деревьев по гравиевым дорожкам, обсаженным кивающими головками цветами. Шарли привезла Дома на невысокий холм, где, стекая в голубое озерцо, из скалы бил родник. Между клумб с золотыми лилиями была построена небольшая пагода, в крыше которой посверкивали медные нити.

Сев, она похлопала по скамейке возле себя, потом обратилась к великанше.

— Леди Шарли говорить, ты о себе рассказать, — велела дроск. Она подбрасывала в воздух двухфутовый нож и ловила его за клинок.

Он рассказал. Его повествование перемежалось долгими паузами, в которые великанша переводила, поэтому у него хватало времени наблюдать, как выбежал из щелки у него над головой латунный паучок и, устроившись поудобнее на стальном сучке, решительно прыгнул вперёд.

Шарли оказалась благодарной слушательницей, или, возможно, великанша была хорошей переводчицей. Слушая про полет с роботом к Банку, девочка охнула, а после смеялась и хлопала в ладоши, сплетая в воздухе золотистую дымку, пока он повествовал о бегстве на солнцещенке.

Приземлившись на другой сучок, паучок снова закачался на паутинке.

— Императрица говорить, ты не быть испуган?

Дом постарался объяснить пророчества, а паучок совершил ещё несколько прыжков. Не успел он ещё закончить, как паучок сплел тончайшую медную паутинку и, таща за собой два крохотных силовых провода, удалился на исходный сучок.

Мысленно Дом одернул себя, что слишком много говорит, слишком самоуверенно себя ведет. Но Шарли смотрела на него широко открытыми восхищенными глазами. Перед таким невозможно было устоять. К тому же её духи ударили ему в голову. Он остро сознавал, что у него за спиной маячит гигантская фрейлина, да и конь пару раз подавился смешком.

Пока он, выписывая в воздухе восьмерки, демонстрировал, как работают гравитационные сандалии, в паутинку залетела механическая муха. Последовала крохотная синяя вспышка. Мастерство в ловле и управлении ветрораковиной было разъяснено, пока паук медленно разбирал протестующую муху двумя похожими на гаечные ключи ногами.

Между деревьев пронеслась галопом ещё одна лошадь. В седле управления сидел Тарли, почти невидимый за броней из пластов кожи, накладывающихся друг на друга сложным узором. Сняв грозный с виду шлем, он отер лоб латной рукавицей и весело улыбнулся Дому.

— Приветствую тебя, дядя. Я так и думал, что найду вас здесь. Надеюсь, ты не слишком скучал?

— Вовсе нет, — беззаботно ответил Дом. — Э… твой костюм.

Тарли поднял бровь.

— Я сражался в учебном сим-поединке. Разве у вас на Противусолони таких нет?

Дом подумал про одну-две драки, которые видел на пристани и которые велись четырёхфутовыми ножами для охоты на дагонов.

— На Противусолони обычно дерутся взаправду, — сказал он. — А что такое сим-поединок?

Отвязав от седла длинный сверток, Тарли достал меч с себя ростом. Рукоять была обмотана кожей, на клинке никаких излишних украшений. Сам клинок был виден лишь тогда, когда от него отражался свет, но и тогда глаз лишь улавливал на мгновение тонкий зеленый отблеск.

— Шамурайский меч, — объяснил он. — Клинок, разумеется, толщиной всего в несколько микронов, выкован как единая молекула в особых меч-лучах рассвета. К тому же прочный. Быть может, ты хороший фехтовальщик?