Избранные произведения. т.1

удовольствия, которое относится только к одной или нескольким

частям тела, а не ко всем, к пользе всего человека отношения не

имеет.

Доказательство. Предположим, например, что часть тела А силой

какой-либо внешней причины укрепляется таким образом, что

получает преобладание перед другими частями (по т. 6). Эта часть не

будет стремиться утратить свою силу ради того, чтобы остальные

части тела могли совершать свои отправления. Ибо в таком случае

она должна была бы иметь силу или способность утрачивать свои

силы; а это (по т. 6, ч. III) нелепо. Таким образом, означенная часть, а

следовательно, и душа (пот. 7 и т. 12, ч. III) будут стремиться

сохранять это состояние, и потому желание, возникающее из

подобного аффекта удовольствия, к целому отношения не имеет.

Наоборот, если предположим, что часть А подвергается ограничению,

так что преобладание получают остальные части, то таким же

образом можно доказать, что и желание, возникающее из

неудовольствия, к целому отношения не имеет; что и требовалось

доказать.

Схолия. Таким образом, так как (по сх. т. 44) удовольствие

относится в большинстве случаев к какой-либо одной части тела, то

мы большей частью стремимся к сохранению нашего существования,

не обращая никакого внимания на наше здоровье в целом. К этому

должно прибавить, что те желания, которые преимущественно

обладают нами, имеют (по кор. т. 9) отношение только к настоящему

времени, а не к будущему.

Теорема 61.

Желание, возникающее из разума, чрезмерным быть не может.

Доказательство. Желание, рассматриваемое вообще, есть (по 1

опр. аффектов) самая сущность человека, поскольку она

представляется определенной каким бы то ни было образом к

какому-либо действию. Поэтому желание, возникающее из разума,

т.е. (по т. 3, ч. III) желание, зарождающееся в нас, поскольку мы

активны, есть самая

571

 

сущность или природа человека, поскольку она рассматривается

определенной к таким действиям, которые адекватно постигаются

через одну сущность человека (по опр. 2, ч. III). Таким образом, если

бы это желание могло быть чрезмерным, то, следовательно,

человеческая природа, рассматриваемая сама в себе, могла бы

превышать себя самое, иными словами, была бы способна к

большему, чем к чему она способна, а это явное противоречие. И

потому такое желание чрезмерным быть не может; что и требовалось

доказать.

Теорема 62.

Поскольку душа представляет вещи по внушению разума, она

подвергается одинаковому аффекту, все равно, будет ли это идея

вещи будущей или прошедшей, или же настоящей.

Доказательство. Все, что душа представляет по руководству

разума (по кор. 2 т. 44, ч. II), она представляет под одной и той же

формой вечности или необходимости и (по т. 43, ч. II и ее сх.) с

одинаковой достоверностью. Поэтому, относится ли идея к вещи

будущей или прошедшей, или же к настоящей, душа представляет

вещь с одной и той же необходимостью и с одинаковой

достоверностью, и, будет ли это идея вещи будущей или прошедшей,

или же вещи настоящей, она (по т. 41, ч. II) все-таки будет одинаково

истинна, т.е. (по опр. 4, ч. II) все-таки будет всегда иметь одни и те же

свойства адекватной идеи. А потому, поскольку душа представляет

вещи по внушению разума, она подвергается одинаковому аффекту,

все равно, будет ли это идея вещи будущей или прошедшей, или же

настоящей; что и требовалось доказать.

Схолия. Если бы мы могли иметь адекватное познание

временного продолжения вещей и определять разумом время их

существования, то мы созерцали бы будущие вещи с тем же

аффектом, как настоящие, и душа наша стремилась бы к благу,

которое она представляет как будущее, точно так же как к

настоящему; и следовательно, она необходимо пренебрегала бы

меньшим настоящим благом ради большего будущего и, как мы это

сейчас докажем, всего менее стремилась бы к тому, что хорошо в

настоящее время, но составляет причину какого-либо будущего зла.

572

 

Но мы можем иметь о временном продолжении вещей только

весьма неадекватное познание (по т. 31, ч. II) и определяем время

существования вещей одним только воображением (по сх. т. 44, ч. II),

на которое образ настоящей вещи действует не так, как образ

будущей. Отсюда происходит то, что истинное познание добра и зла,

которое мы имеем, бывает только абстрактно или универсально, и

суждение, которое мы составляем о порядке вещей и связи причин,

дабы иметь возможность определять, что в настоящее время хорошо

или дурно, бывает скорее воображаемое, чем действительное. А

потому не удивительно, что желание, возникающее из познания

добра и зла, поскольку оно относится к будущему, легко может быть

ограничено желанием таких вещей, которые приятны для нас в

настоящем, о чем см. т. 16 этой части.

Теорема 63.