Избранные произведения. Том I

Он бы и хотел полностью затеряться в воспоминаниях, но что-то его удерживало. Одним из препятствий было осознание того, что он никогда больше не посетит ни родной Тринтун, ни Кзатит, где родился, ни Ракарливун — мир, который он нашел и которому дал название. Он никогда не будет видеть окружающее глазом, полученным при рождении; он будет видеть себя только со стороны, если вообще увидит. Это тело стало его собственным, его могилой из плоти.

Было и другое препятствие, казалось бы вполне тривиальное. Несколько раз Кзанол-Гринберг закрывал глаза и старался представить счастливое прошлое; и всегда на ум приходили только беломясы.

Он поверил Гарнеру, поверил безоговорочно. Эти фильмы не могли быть подделаны. Для такого обмана недостаточно скопировать древнюю тнуктипскую надпись. Гарнеру пришлось бы самому сочинить текст по-тнуктипски!

Отсюда следует, что брандашмыги разумны; а брандашмыги — это беломясы, тут не может быть никаких сомнений. Беломясы разумны. И всегда такими были.

Словно некая основа веры разбилась вдребезги. Беломясы присутствовали во всех его воспоминаниях. Беломясы, проносящиеся шестидесятитонными облаками по плантации «Ракетных стволов Кзатита» и по зеленым с серебром полям других имений, куда, нанося визиты, взрослые брали маленького Кзанола. Мясо, приготовленное дюжиной разных способов, на семейном столе и в меню любого ресторана. Скелет беломяса над гостевыми воротами каждой усадьбы, огромная арка из дочиста отполированных белых костей. Да не родился еще тринт, который бы не мечтал о собственном стаде беломясов! Беломяс у ворот означает «землевладелец» — так же неоспоримо, как частокол из подсолнухов.

Кзанол-Гринберг задрал голову, слегка поджал губы, между бровями появились морщинки. Джуди узнала бы эту мимику. Он вдруг понял, что делает разумных беломясов столь ужасными.

Тринт — хозяин над любыми разумными тварями. Таково изначальное повеление Подателя Силы, объявленное еще до того, как он создал звезды. Так утверждали все двенадцать тринтских религий, хотя они нещадно спорили по другим вопросам. Но если беломяс разумен, значит он не подчинялся Силе. Тнуктипы сделали то, что запретил Податель Силы!

Но если тнуктипы были сильнее Подателя Силы, а тринты были сильнее тнуктипов, а Податель Силы был могущественнее тринтов…

Тогда все священнослужители — шарлатаны, а Податель Силы — миф.

Разумный беломяс — это богохульство.

И все это очень странно.

Зачем тнуктипам создавать разумное пищевое животное? Это звучит безобидно, наподобие таких выражений, как «избыточное применение силы» или «эвтаназия», но если задуматься…

Тринты не были щепетильной расой. О Сила, нет! Но…

Разумное пищевое животное! От такого и Гитлера бы стошнило.

Тнуктипы тоже не были особо щепетильны. Восхитительная простота бегового виприна-мутанта — вот пример их деятельности. Животное от природы было быстрейшим; тнуктипы мало что могли изменить в его анатомии. Они сузили его голову, заострили нос, превратив ноздрю в своего рода воздухозаборник реактивного двигателя; они сделали кожу гладкой почти на микроскопическом уровне, чтобы уменьшить сопротивление воздуха. Но все это их не удовлетворило. Тогда они убрали несколько фунтов лишнего веса, заменив его дополнительными мускулами и легочной тканью. Удаленная масса пришлась на пищеварительную систему, от которой ничего не осталось. Мутировавший беговой виприн имел вместо рта обтекаемый хобот, который открывался прямо в кровяной поток, чтобы принимать заранее переваренную кашицу.

Тнуктипы всегда были эффективны, но никогда не бывали жестоки.

Зачем же делать беломясов разумными? Чтобы увеличить согласно заданию размеры мозга? Но зачем делать их невосприимчивыми к Силе?

И он ел их мясо.

Кзанол-Гринберг затряс головой. Мэсни требует внимания, а надо заняться планированием. Разве нет?

Что толку сидеть и тревожиться?

Будет ли усилитель работать с человеческим мозгом?

Удастся ли найти второй скафандр вовремя?

— «Найти его», — процитировал Гарнер. — Подходящая идея. Он ищет что-то, в чем, как полагает, страшно нуждается.

— Но вам это уже известно.

— Миссис Гринберг, я пришел с надеждой узнать все, что вы можете рассказать о вашем муже.

— Вам лучше поговорить с Дэйлом Снайдером. Нынче утром он приехал сюда. Дать его номер?

— Спасибо, у меня уже есть. Он и мне звонил. Вы его хорошо знаете?

— Очень.

— Я также хочу побеседовать с Чарли, дельфином-антропологом. Но давайте сначала с вами.

Джуди выглядела несчастной.

— Я не знаю, с чего начать.

— С чего угодно.

— Хорошо. У него три яичка.

— Чтоб меня разорвало. Это ведь большая редкость?

— И к тому же беспокоящая медиков, но у Ларри никогда не было проблем. Мы привыкли называть это его «лишней деталькой». Вас что, интересуют такие вещи?

— Разумеется.

На самом деле Люк не представлял, что конкретно его интересует. Но он помнил: чем лучше знаешь преследуемого, тем больше шансов его поймать. Это работало, когда он много десятилетий тому назад служил полицейским. Это должно было сработать и сейчас. Он позволил Джуди говорить, прерывая очень редко.