Избранные произведения. Том I

«Видать, ему уже и глаголы не помогают… И чтоб таких вот два миллиона попрыгайцев в страну запустить? Нет, не по-хозяйски это. Они нам все дорожное покрытие попортят».

— Ну, чего тебе нужно? — неприветливо спросил Тютюнин, когда они с Фригидиным остались вдвоём.

— Сергей, мы — арийцы — должны помогать друг другу.

— Ну?

— Точно вам говорю — просто обязаны.

— Чего ты хочешь?

— Сергей, вы не могли бы пойти в приёмную и грубо завалить Елену Васильевну на стол? Ради меня. Ради нашей дружбы двух арийцев…

— Ты сдурел, что ли, Фригидин? — изумился Тютюнин.

— Я вам шоколадочку дам. Вот, смотрите, какая у меня шоколадочка. Просто изумительная — бессрочного хранения! — продолжая Фригидин.

— Да зачем мне заваливать Елену Васильевну? Она добрая женщина, — сказал Сергей, однако навязчивое воображение тут же нарисовало ему эту картину — он и Елена Васильевна на столе.

— Как зачем, Сергей? Все, что почувствуете, расскажете мне, а я потом буду это сопереживать. Знаете, как я люблю сопереживать. У-у, обожаю просто… Ну и ещё, пока вы будете её грубо заваливать, я немножко подсмотрю в замочную скважину. Нет ничего лучше для полноценного развития личности. А я личность, Сергей. Я личность с большой буквы… Итак, ваш ответ?

— Мой ответ — пошёл вон, Фригидин.

— Ну и пожалуйста. Я пойду к себе и предамся раздумьям, а вы возвращайтесь в свой жалкий закуток и продолжайте тренировать вашу бешеную крысу.

Глава 122

Не успел Фригидин убраться, как входная дверь распахнулась и в коридор «Втормехпошива» влетел возбуждённый Алексей Окуркин.

— Серёга! — закричал он. — А я вчера семьсот баксов заработал! И обновил фингал с правой стороны!

— Я вижу, — кивнул Сергей. (Помимо двух несимметричных фингалов Окуркин располагал оставшейся со штурма «Кристаллического рубина» шишкой на лбу, которая украшала верхнюю половину его лица ровным лиловым колером.) — Кто же тебе фингал обновил?

— Обожаемая супруга. Но — ошибочно и уже принесла извинения, — сообщил довольный Леха.

— Это как?

— А ко мне вчера журналистка прибегала, и я ей давал эксклюзивное интервью. Так Ленка поначалу не поняла, в чем дело, заподозрила измену и врезала мне по правому борту, а потом и журналистке тоже — за компанию.

Неожиданно за дверью ведомственного туалета сильно зашумела вода, затем щёлкнула задвижка, и в коридор вывалился дизайнер Турбинов.

Увидев группу людей, он с минуту наводил на них фокус и наконец начал узнавать знакомые лица:

— Фригидин, друг любезный, это ты?

— Меня ни с кем невозможно спутать. Я — это я.

— Это верно… — согласился Турбинов. Потом его остекленевший взгляд остановился на Тютюнине. — Серёга! Как я рад, что мы наконец встретились. Я ведь тебе червонец принёс, который занимал…

Непослушными руками Турбинов проверил карманы, вывернул их и в недоумении пожал плечами.

— Видно, не судьба — не в этот раз. Видимо, с водкой, Серёга, я встретился раньше, чем с тобой.

Сделав пару неуверенных шагов, огромный Турбинов опёрся о тщедушного Фригидина, от чего тот пискнул.

— А с вами я не з-з…наком? — спросил Турбинов у Лехи.

— Это мой друг. Лехой зовут, — сказал Сергей.

— Очень приятно, Леха, — грустно улыбнулся Турбинов. — Почему-то я вижу ваше лицо в каких-то зловещих тенях… Видно, что-то у меня с глазами…

— Это не с глазами, это у меня период в жизни такой непростой, — объяснил Леха.

— Нам сейчас всем нелегко. Ах, как нам нелегко… — вздохнул Турбинов.

— Да вы меня сейчас изомнёте всего! — пожаловался Фригидин, пытаясь сбросить с плеча лапищу дизайнера.

В этот момент со двора в коридор вошёл пионер. В белой рубашке и с галстуком.

— Здравствуйте, товарищи взрослые! — сказал он и отдал салют.

— Здравствуйте, — ответили ему хором.

— Кто из вас товарищ Пленум будет?

— Я! Я Пленум буду! — отозвался Фригидин, тщетно пытаясь вырваться.

— Вас там у дуба какая-то бабушка поджидает…

— Спасибо, я уже иду!

Фригидину удалось кое-как выбраться из-под руки Турбинова, и он умчался вместе с пионером.

— Что за пленум, господа? Мы вообще где? — спросил Турбинов и качнулся. — И кстати, что это за шум такой, бум-бум?

— Это у нас в приёмке тушканчик прыгает, — сказал Сергей.

— Тушканчик?

Турбинов распахнул дверь приёмки и, понаблюдав за разминкой Клауса, сказал:

— Действительно тушканчик. А почему он прыгает?

— Ему спряжения глаголов уже не помогают, вот он и мается.

— Спряжения глаголов… — повторил Турбинов. — Следовательно, учение — свет. А вот в водку они добавляют какую-то дрянь. Определённо.

Глава 123

Возле дуба агента Пленума ожидала старуха Живолупова. На приближавшегося Фригидина она смотрела надменно, будто он был разносчиком просроченных огурцов.

— Очень хорошо, что мы с вами встретились! — сказал Фригидин. — Пора поговорить о повышении моего жалованья. Какие-то там Лехи зарабатывают по семьсот долларов, а я человек, интеллект которого вы используете…

— Заткнись, — оборвала его Живолупова.

— А почему это так сразу?

— Заткнись, халявщик. Я тебе и так переплачиваю. Тоже мне слово придумал: нтелект. Да твоего нтелекта там — два шарика три ролика. Скажи лучше, какими силами располагает Серёжка Тютюнин.