Избранные произведения в одном томе

Гэвин смотрит с нарастающим ужасом. Хрупкую старушку с невесомыми прядками седых волос интервьюирует мужчина, одетый, как герой сериала «Звездный путь»: у него фиолетовая кожа и гигантский череп с пульсирующими венами. Клингон, догадывается Гэвин. Он мало что знает об этом разделе популярной культуры, но студенты с его поэтических семинаров неизменно пытались его просветить, когда затрагивали эту тему в своих стихах. Еще на экране женщина с блестящим пластиковым лицом.

— Королева боргов, — шепчет Навина. Заголовок ютьюбовского клипа утверждает, что эта старуха — Констанция, но Гэвин отказывается верить.

— Мы очень рады, что сегодня с нами человек, которого можно назвать бабушкой фэнтези двадцатого века, прародительницей тенденции к созданию миров, — говорит королева боргов. — Сама К. В. Старр, автор всемирно знаменитого цикла про Альфляндию. Как вас называть — Констанция или мисс Старр? Или К. В.?

— Как хотите, — отвечает Констанция. Ибо это воистину Констанция, хотя и сильно усохшая. На ней кардиган с люрексом — он висит как на вешалке. Волосы в пушистом беспорядке, как перья-эгреты, шея — палочка от эскимо. Констанция озирается кругом, щурясь, будто ошарашена ярким светом и шумом. — Мне все равно, как меня называют, и все такое. Единственное, что меня когда-либо волновало, — это дело моей жизни, Альфляндия.

Ее кожа странно светится, словно фосфоресцирующий гриб.

— А вы не думали, что совершаете очень смелый поступок? Тогда, давно, когда вы только начинали? — спрашивает клингон. — Ведь тогда весь этот жанр был мужским царством?

Констанция запрокидывает голову и хохочет. Ее смех — воздушный, невесомый — когда-то был очарователен, но теперь кажется Гэвину гротескным. Неуместная девичья игривость.

— О, тогда на меня никто не обращал внимания, — говорит она. — Так что это нельзя назвать смелостью. И вообще я использовала инициалы. Поначалу никто не знал, что я не мужчина.

— Как сестры Бронте, — говорит клингон.

— Ну вряд ли уж так. — Констанция смотрит искоса и преувеличенно скромно хихикает. Неужели она флиртует с этим фиолетовым венозным черепом? Гэвин морщится.

— Вот теперь у нее и правда усталый вид, — говорит Рейнольдс. — Интересно, кто ее так ужасно загримировал? Им не стоило использовать минеральную пудру. Сколько ей точно лет?

— Так как же именно создаются миры? — продолжает королева боргов. — Прямо так, из ничего?

— О, я никогда не творю из ничего, — теперь Констанция серьезна, в этой своей дурацкой манере, словно говорит: «Смотрите все, теперь я серьезна!» Гэвина этот ее вид никогда не убеждал: она выглядела как девочка, напялившая мамины туфли. Впрочем, тогда он и эту серьезность находил очаровательной; теперь же считает ее фальшивой. Какое право она имеет быть серьезной?

— Видите ли, — продолжает Констанция, — все, что есть в Альфляндии, основано на чем-то из реальной жизни. Разве может быть иначе?

— Это и к персонажам относится? — спрашивает клингон.

— Ну да, но иногда я беру черты от разных людей и соединяю в одном персонаже.

— Совсем как мистер Картофельная Голова, — говорит королева боргов.

— Мистер Картофельная Голова? — повторяет Констанция. — В Альфляндии нет никого с таким именем.

— Это детская игрушка, — объясняет королева боргов. — Картошка, на которую можно прилеплять разные носы и уши.

— А… Это было уже после меня. После того как я была ребенком, — добавляет Констанция.

Воцаряется пауза, которую прерывает клингон.

— В Альфляндии множество негодяев! Их вы тоже взяли из реальной жизни? — Он хихикает. — Богатый выбор!

— О да. Негодяев — в особенности, — отвечает Констанция.

— Значит, например, — говорит королева боргов, — завтра, идя по улице, я могу встретить Милзрета Красную Руку?

Констанция снова запрокидывает голову и хохочет, Гэвин скрежещет зубами. Кто-то должен ей сказать, чтобы она не открывала рот так широко: становится видно, что у нее дальних зубов не хватает.

— О боже, я надеюсь, что нет! Во всяком случае, не в этом костюме. Но у Милзрета в самом деле был реальный прототип.

Она задумчиво смотрит с экрана — прямо в глаза Гэвину.

— Какой-нибудь бывший возлюбленный? — спрашивает клингон.

— О нет, — отвечает Констанция. — Скорее политик. Милзрет — очень политическая фигура. Но я действительно поместила одного из своих бывших возлюбленных в Альфляндию. Он и сейчас там. Но вам его не увидеть.

— Ну, пожалуйста, расскажите, — королева боргов убийственно улыбается.

Констанция напускает на себя заговорщицкий вид.

— Это секрет! — Она озирается, словно подозревая, что сзади подслушивает шпион. — Я не могу вам сказать, где он. Не хочу нарушить, ну знаете, хрупкое равновесие. Это было бы опасно для нас всех!

Не выходит ли ситуация из-под контроля? Может, Констанция слегка чокнулась? Видимо, королеве боргов приходит в голову то же самое — она быстренько закругляет интервью.

— Это была большая честь для нас, большая радость, огромное вам спасибо! Мальчики и девочки, давайте от души похлопаем К. В. Старр!

Слышатся аплодисменты. У Констанции растерянный вид. Клингон берет ее под руку.