Избранные сочинения в шести томах. Том 1-й (ЛП)

ля, богатые дичью, и в свое время ты снова увидишь их там. Жена и сестра храбрецов имеет право ожидать такого конца своего земного поприща. — Жестокий бледнолицый, что сделали тебе мои воины? Зачем ты убил их? Они были лучшими охотниками п самыми смелыми молодыми людьми в целом племени! Великий Дух хотел, чтобы они жили, пока они не засохнут, как ветви хемлока, и не упадут от собственной тяжести... — Ну-ну, добрая Сумаха, — перебил ее Зверобой, у ко¬ торого любовь к правде была слишком сильна, чтобы тер¬ пеливо слушать такие преувеличения даже из уст опеча¬ ленной вдовы, — ну-ну, добрая Сумаха, это значит немного хватить через край, даже по вашим индейским понятиям. Молодыми людьми они давно уже перестали быть, так же как и тебя нельзя назвать молодой женщиной; а что касает¬ ся желания Великого Духа, то это прискорбная ошибка с твоей стороны, потому что, чего захочет Великий Дух, то исполняется. Правда, оба твоих воина не сделали мне ниче¬ го худого. Я поднял на них руку не за то, что они сделали, а за то, что старались сделать. Таков естественный закон: делай другим то, что они хотят сделать тебе. — Это так! У Сумахи только один язык: она может рассказать только одну историю. Бледнолицый поразил гу- ронов, чтобы гуроны не поразили его. Гуроны — справед¬ ливый народ; они готовы забыть об этом. Вожди закроют глаза и притворятся, будто ничего не видят. Молодые люди поверят, что Пантера и Рысь отправились на дальнюю охоту и не вернулись, а Сумаха возьмет своих детей на ру¬ ки, пойдет в хижину бледнолицего и скажет: гляди, это твои дети, так же как мои; корми нас, и мы будем жить с тобой. — Эти условия для меня не подходят, женщина; я со¬ чувствую твоим потерям, они, несомненно, тяжелые, но я не могу принять твои условия. Если бы мы жили по сосед¬ ству, мне было бы нетрудно снабжать тебя дичью. Но, го¬ воря по чести, стать твоим мужем и отцом твоих детей у меня нет ни малейшего желания. — Взгляни на этого мальчика, жестокий бледнолицый! У него нет отца, который учил бы его убивать дичь или снимать скальпы. Взгляни на эту девочку. Какой юноша придет искать себе жену в вигвам, где нет хозяина? У меня еще осталось много детей в Канаде, и Убийца Оленей най¬ 454

дет там столько голодных ртов, сколько может пожелать его сердце. — Говорю тебе, женщина, — воскликнул Зверобой, ко¬ торого отнюдь не соблазняла картина, нарисованная вдо¬ вой, ^ все это не для меня! О сиротах должны позаботиться твои родственники и твое племя, и пусть бездетные люди усыновят твоих детей. А я не имею потомства, и мне не нужна жена. Теперь ступай, Сумаха, оставь меня в руках вождей. Нет нужды распространяться о том, какой эффект про¬ извел этот решительный отказ. Если что-либо похожее на нежность таилось в ее груди — а, вероятно, ни одна жен¬ щина не бывает совершенно лишена этого чувства, — то все это исчезло после столь откровенного заявления. Ярость, бешенство, уязвленная гордость, целый вулкан злобы взорвались разом, и Сумаха, словно от прикоснове¬ ния магического жезла, превратилась в бесноватую. Она огласила лесные своды пронзительным визгом, потом под¬ бежала прямо к пленнику и схватила его за волосы, оче¬ видно собираясь вырвать их с корнем. Понадобилось неко¬ торое время, чтобы заставить ее разжать пальцы. К счастью для Зверобоя, ярость Сумахи была слепа: совершенно бес¬ помощный, он находился всецело в ее власти, и если бы женщина лучше владела собой, то последствия могли ока¬ заться роковыми. Ей удалось только вырвать две-три пряди его волос, прежде чем молодые люди успели оттащить ее. Оскорбление, нанесенное Сумахе, было воспринято как оскорбление целому племени, не столько, впрочем, из ува¬ жения к женской чувствительности, сколько из уважения к гуронам. Сама Сумаха считалась такой же неприятной особой, как то растение, у которого она позаимствовала свое имя. Теперь, когда погибли два ее главных защитни¬ ка — ее муж и брат, — никто уже не старался скрыть свое¬ го отвращения к сварливой вдове. Тем не менее племя счи¬ тало долгом чести наказать бледнолицего, который холодно пренебрег гуронской женщиной и предпочел умереть, чем облегчить для племени обязанность поддерживать вдову и ее детей. Расщепленный Дуб понял, что молодым индей¬ цам не терпится приступить к пыткам, и, так как старые вожди не обнаруживали ни малейшей охоты разрешить дальнейшую отсрочку, он вынужден был подать сигнал для начала адского дела. 455