Избранные труды

Следует отметить, что криминальные деяния с превышением пределов необходимой обороны совершаются, как правило, с внезапно возникшим и неопределенным (неконкретизированным) умыслом. Виновный предвидит, что в результате его действий (бездействия) будет причинен не вызывающийся необходимостью тяжкий вред личности посягающего, но точно не представляет себе степень его тяжести. Поэтому квалификация действий лица, превысившего пределы необходимой обороны при неопределенном (неконкретизированном) умысле, определяется в зависимости от фактически наступивших последствий[1366]. По делам рассматриваемой категории неопределенный умысел встречается довольно часто, гораздо чаще, чем прямой определенный (конкретизированный) умысел. Косвенный умысел вообще по своему характеру является умыслом неопределенным.

Теоретически, конечно, можно представить случаи, когда имеет место заранее обдуманная, хладнокровная оборона, в процессе которой обороняющийся прибегает к применению чрезвычайных средств защиты. Но такие случаи, когда оборона по сути дела граничит с самочинной расправой, встречаются редко. Типичным примером является использование для защиты дачного помещения различных механизмов и приспособлений, причиняющих преступнику чрезмерный физический вред.

В подавляющем же большинстве случаев в экстремальных условиях внезапности нападения и вызванного посягательством сильного душевного волнения обороняющемуся очень трудно осознать свой выход за пределы необходимости, степень несоответствия обороны характеру и опасности посягательства. «Нельзя, – говорит французский криминалист Ортолан, – требовать от человека такого хладнокровия, чтобы в пылу самозащиты, находясь под влиянием сильного душевного волнения, он сохранил настолько самообладания, чтобы с математической точностью мог взвесить необходимые для отражения нападения средства… вот почему и при превышении пределов обороны часто придется, во внимание к обстоятельствам данного случая, освобождать защищавшегося от уголовной ответственности»[1367].

Оборона от общественно опасного посягательства практически всегда осуществляется лицом, находящимся в состоянии аффекта, сильного душевного волнения, вызванном противоправным поведением посягающего. Такое сильное душевное волнение в психологии и психиатрии носит название физиологического аффекта.

Физиологический аффект характеризуется эмоциональной вспышкой высокой степени и взрывного характера. Он выводит психику человека из обычного состояния, тормозит сознательную интеллектуальную деятельность, в известной степени нарушает избирательный момент в мотивации поведения, затрудняет самоконтроль и критическую оценку человеком своих поступков, лишает человека возможности твердо и всесторонне взвесить последствия своего поведения. В состоянии аффекта способность осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий, а также руководить ими в существенной степени понижена. Аффект в значительной мере затрудняет психологический контроль защищающегося за своими поступками, их осмысливание, мешает избрать относительно соразмерные средства для защиты правоохраняемых интересов. Ошибки в выборе оборонительных средств в таких ситуациях не только возможны, но и неизбежны[1368]. В состоянии аффекта лицо порой не только не сознает, что делает, но даже не способно в полной мере руководить своими действиями[1369]. Требовать от лица, находящегося в аффективном состоянии при отражении внезапного нападения, «соразмерности» средств защиты, а тем более причинения «соразмерного» вреда посягающему, по справедливому замечанию Г. Колмаковой, противоречит не только психологической природе человека, но и здравому смыслу[1370].

Очевидно, эти обстоятельства были приняты во внимание российским законодателем, когда он дополнил ст. 37 УК РФ частью 2.1: «Не являются превышением пределов необходимой обороны действия обороняющегося лица, если это лицо вследствие неожиданности посягательства не могло объективно оценить степень и характер опасности нападения» (Федеральный закон РФ от 8 декабря 2003 г.). При оценке правомерности причиненного посягавшему вреда всегда следует исходить из субъективного представления обороняющегося об опасности посягательства и обстановке защиты, понимать, что обороняющийся далеко не всегда может точно соизмерить свои действия с опасностью посягательства вследствие чрезмерного волнения, гнева, возмущения, страха, испуга, замешательства, вызванных неожиданным для него противоправным посягательством. Аффектированное состояние обороняющегося в этих новых и неожиданных для него условиях представляет собой в полном смысле слова «смятение духа»[1371]. Как указывает Э. Фромм, «человек, как зверь, защищается, когда что-либо угрожает его витальным интересам»[1372].