Избранные труды

3. Существенные шаги в этом отношении разработчиками проекта сделаны, но дело не доведено до конца, что видно и на примере ст. 172, посвященной ответственности за разбой. Считаем совершенно неприемлемой предпринятую попытку превратить состав разбоя из традиционно формального, когда преступление считалось оконченным с момента нападения, в материальный, когда криминальное деяние будет считаться оконченным лишь с момента изъятия имущества потерпевшего и получения реальной возможности пользоваться или распоряжаться им по усмотрению виновного. Очевидно, что такое нововведение приведет к необоснованному ослаблению борьбы с опаснейшими корыстно-насильственными преступлениями, тенденции которых в настоящее время крайне неблагоприятны.

Представим себе вооруженное нападение с вторжением группы преступников в жилище потерпевших. Хозяева квартиры избиты и под угрозой применения оружия изолированы в подсобном помещении, принадлежащие им ценные вещи изъяты. Преступники пытаются скрыться с похищенным, но в подъезде дома их задерживают сотрудники уголовного розыска, вызванные по телефону соседями, услышавшими крики потерпевших о помощи. По действующему УК действия виновных должны квалифицироваться по п. «а», «б» и «д» ч. 2 ст. 146 как оконченный состав разбоя при квалифицирующих обстоятельствах, виновным грозит наказание в виде лишения свободы сроком до пятнадцати лет. С позиций же обсуждаемого проекта налицо лишь покушение на разбой, поскольку виновные не получили еще возможности распоряжаться похищенным имуществом по своему усмотрению, причем максимум наказания, которое может быть им назначено, не превысит девяти лет лишения свободы (в силу ст. 67 Общей части проекта наказание за покушение на преступление не может превышать трех четвертей размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей уголовного закона за оконченное преступление). Как объяснить гражданам, особенно потерпевшим от таких преступлений, а также сотрудникам правоохранительных органов целесообразность смягчения ответственности за подобные деяния? Вряд ли здесь помогут ссылки на необходимость единого подхода к моменту окончания хищения чужого имущества, независимо от его формы. Такое чисто «кабинетное» решение данной проблемы, несомненно, будет отвергнуто.

Заметим по ходу дела, что вымогательство (ст. 173) остается формальным составом и считается оконченным с момента предъявления незаконного требования передачи чужого имущества во владение виновного, причем особо квалифицированный его вид предлагается наказывать строже, чем особо квалифицированный вид разбоя. Это ли не парадокс?

Возможное решение затронутой проблемы – в переносе статьи о разбое в главу «Преступления против жизни и здоровья». Разбой – типичное двухобъектное преступление (с одной стороны, оно посягает на безопасность жизни и здоровья, с другой – на отношения собственности). Полагаем, что приоритет в данном случае должен отдаваться именно безопасности жизни и здоровья граждан как более важной ценности.

4. Весьма странное впечатление производит попытка решения проблемы ответственности за бандитизм. В варианте проекта, представленном в Государственную Думу, состав бандитизма вообще отсутствует. Интересно, как это согласуется с положениями Указа Президента РФ от 14 июня 1994 г. «О неотложных мерах по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности»? В условиях разгула бандитизма в современной России такое «решение» проблемы явно противоречит интересам общественной безопасности. Опять типично «кабинетный» подход, не учитывающий криминологических реалий! Естественно, реакция официальных структур последовала незамедлительно. В опубликованном Министерством юстиции РФ и Государственно-правовым управлением Президента РФ уточненном варианте проекта УК РФ уже содержится норма о бандитизме (ст. 309-1). Однако позиция так называемой редакционной комиссии видна из варианта к этой статье, в соответствии с которым предлагается данную норму из УК вообще исключить, так как фактические проявления бандитизма якобы «предусмотрены в статьях об ответственности за похищение человека, захват заложника вымогательство, отмывание денег (?), контрабанду, терроризм злоупотребления с наркотическими веществами (?) и другие преступления». Удивительное непонимание, на наш взгляд, сути бандитизма, исключительная опасность которого состоит, прежде всего, в нападениях устойчивых вооруженных преступных групп на государственные или общественные предприятия, учреждения организации либо на отдельных граждан. Странным представляется и помещение нормы о бандитизме в гл. 32 – «Преступления против правосудия», ведь это типичное преступление против основ общественной безопасности.