Избранные труды

Законность и обоснованность задержания требуется определять исключительно с учетом той информации, которая имелась у лица, принявшего решение, на момент его принятия. Использование для процессуальной или дисциплинарной оценки появившейся позднее информации допустимо лишь в том случае, если участник уголовного процесса, принявший решение о задержании, по конкретным обстоятельствам дела мог получить такую информацию до принятия решения, но делать этого не стал.

Также нелогичной, даже толкающей практику на несправедливость, является оценка правильности задержания в зависимости от того, была ли в последующем задержанному избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. К уже приведенным аргументам добавлю еще один: угрожать негативной оценкой действий следователя в случае освобождения задержанного им подозреваемого, значит, ориентировать его на заключение под стражу лица, оказавшегося задержанным, вне зависимости от надобности в этом. С одной стороны, вроде бы число арестов уменьшается (за счет уменьшения числа предшествующих задержаний), с другой – увеличивается, так как перемещение из ИВС в следственный изолятор становится автоматическим. Указанная опасность сегодня усиливается.

Итак, решение задачи раскрытия преступлений и изобличения лиц, их совершивших, невозможно без института задержания или иного подобного ему, выражающего эвристический характер предварительного расследования и дающего его субъектам право на риск.

Подчеркну только еще раз очень специфический характер того риска, о котором идет речь. Следователь рискует не своей жизнью, не своими законными интересами, а, позволю себе повториться, законными интересами другой личности, его комфортностью, в определенном смысле его судьбой. Поэтому те, кто сначала сократил, а затем увеличил число задержаний, вовсе не злоумышленники и не перестраховщики. Они просто проигнорировали в первом случае одну, а во втором – другую сторону противоречия.

В уголовно-процессуальной деятельности и уголовно-процессуальной науке за годы застоя образовался большой дефицит нелинейной логики, нестандартного мышления. Образец линейной логики очень наглядно проявился в 1986–1988 г.: имеются многочисленные нарекания на задержания граждан и заключение их под стражу в качестве меры пресечения – значит, и то, и другое должно быть сведено к минимуму.

А может быть, для разрешения сложившейся проблемной ситуации требуется не линейная, а запретительная логика? Может быть, выход из противоречия следует искать в изменении условий содержания задержанного и заключенного под стражу? Надо сделать эти условия комфортными. Потом, в конце концов, стоимость комфорта можно будет включить в судебные издержки и взыскать ее с виновного. А если подозрение не подтвердится, то извинения следователя будут восприняты лучше лицом, содержавшимся в нормальных условиях.

Сегодня условия содержания задержанного по ст. 122 УПК РСФСР, т. е. еще только подозреваемого в совершении преступления, намного хуже условий содержания уже осужденного преступника. Содержание лиц, которым в порядке ст. 89 и 90 УПК РСФСР избрано в качестве меры пресечения заключение под стражу, также нищенское. Мириться с таким положением нельзя.

Наряду с резким улучшением условий в изоляторах временного содержания и следственных изоляторах целесообразно рекомендовать законодателю разнообразить характер мест для содержания подозреваемых и обвиняемых. Например, установить возможность содержания в собственной квартире (доме), гостинице, в больнице и других местах под эффективным надзором, с отключением телефона, иных линий связи или с установлением официального контроля над ними (автоматической записи всяких разговоров по телефону и использования такой записи в качестве источника доказательств). Вообще, надо сказать, возрастающие технические возможности общества совершенно недостаточно применяются в уголовном судопроизводстве. Это относится не только к доказыванию, в отношении которого вопрос о расширении использования научно-технических средств, по крайней мере, поставлен, но и к ряду других областей уголовного процесса, в частности к мерам пресечения.

Конечно, целеустремленная разработка, производство и применение такой техники потребуют больших затрат. Судя по всему, уголовная юстиция в ближайшее время необходимые средства получит. Важно их потратить с толком.

С окончанием производства по делу противоречие между целью уголовного процесса и принципом обеспечения в нем законных интересов личностей снимается. Цель процесса уже либо достигнута (изобличено лицо, совершившее преступление, и определена мера государственного реагирования), либо обязанность по принятию мер к ее достижению снята (дело прекращено за истечением сроков давности, за смертью обвиняемого и т. д.), и, следовательно, нет необходимости в проведении по делу действий и принятии решений, которые могли бы затронуть законные интересы бывших участников закончившегося уголовного процесса.