Избранные труды

По стране за 1988 год по линии уголовного розыска остались нераскрытыми 463 тысячи преступлений, в том числе 1558 убийств. А всего нераскрытых преступлений в стране – более 2 000 000.

Таким образом, краеугольный камень справедливости в уголовном судопроизводстве – поднятое на щит и развитое В. И. Лениным требование неотвратимости наказания за совершение преступлений[299] – не реализуется.

2. Обеспечение неотвратимости ответственности по отдельным категориям преступлений. Различия в обеспечении неотвратимости ответственности по различным категориям преступлений разительны.

Наименьшее число сбоев в технологической цепочке УСП – по делам об убийствах. Здесь и латентность (скрытость) наименьшая. Хотя, к сожалению, все же есть.

По другим категориям преступлений гораздо хуже. Из материалов указанной выше проверки, проведенной КПК при ЦК КПСС в Новосибирской области, были скрыты там от учета многие преступления, совершенные на рынках, в садоводческих товариществах, строительных кооперативах, молодежных общежитиях. Не регистрировалось значительное число бытовых преступлений, заявлений граждан о кражах личного имущества[300].

По отдельным составам (особенно связанным с посягательствами на социалистическую экономику) процесс реализации уголовной ответственности подчас и вовсе случаен. Так, привлекается к уголовной ответственности за приписки (ст. 152¹ УК РСФСР), мелкие хищения (ст. 96), обман покупателей и заказчиков (ст. 156), самогоноварение (ст. 158), нарушение правил торговли и обслуживания населения (ст. 156[301] –156[302]), заведомо ложное показание (ст. 181), недоносительство (ст. 190) и ряд других преступлений один из двадцати, а то и один из ста.

О чем, к примеру, свидетельствует следующий факт? В сентябре 1988 года УБХСС столицы вместе с группой производственного контроля Московской городской телефонной станции решили проверить снятие кассы в таксофонах. Результат: плановый доход, рассчитанный на 58 тысяч таксофонов, был перекрыт на 37,5 тысяч рублей уже после контроля за выемкой денег только из 47 тысяч аппаратов. Никто и не подозревал о таких размерах денежной выручки, утекавшей из государственного бюджета. Прикрыли «утечку», и за год доход от эксплуатации таксофонной сети увеличился на 390 тысяч рублей.

Это сколько же воров и сколько времени пребывали в безнаказанности?

По данным некоторых специалистов, латентность хищений в торговле составляет 54 %, в местной промышленности – 75 %, в мясо-молочной – 94 %. Латентность взяток, по этим же данным, – 98 %[303].

Причем и по этим направлениям, как и по многим другим, положение не улучшается, а продолжает ухудшаться. За первый квартал 1989 года по Украинской ССР выявление хищений в крупных и особо крупных размерах уменьшилось еще на 5,1 %, а пресеченных фактов взяточничества – на 21,8 %. Если в 1985 году только в Москве ежеквартально передавалось в суды до 100 дел о взятках, то за весь 1988 год – только 49[304]. В 8 раз меньше. И это при том, что количество самих преступлений такого типа отнюдь не уменьшается. На состоявшейся 25 октября 1989 года расширенной коллегии Прокуратуры Союза ССР было констатировано, что ущерб от правонарушений в народном хозяйстве продолжает увеличиваться, ежегодно из-за недостач, хищений и порчи материальных ценностей государство теряет более 4 миллиардов рублей, что в агропромышленном комплексе и на транспорте теряется либо растаскивается 2,4 миллиона тонн мяса и мясопродуктов, 20 миллионов тонн зерна, 4 миллиона тонн овощей, 8,1 миллиона тонн картофеля[305].

В отношении хищений, взяточничества, ответственности за скармливание хлеба скоту и самогоноварение, за другие преступления, учитываемые по линии БХСС, названные соотношения вряд ли кем-то могут быть оспорены. Рассмотрим поэтому карманные кражи. За год по Горьковской области (а там хорошая служба борьбы против этой категории лиходеев) привлекается примерно один из пяти находящихся в поле зрения милиции карманников. Причем за месяц, по экспертным оценкам, вор в среднем совершает до 25 карманных краж[306]. (Один из пяти за одну из 200–250 краж.) Вот и получается: вероятность привлечения к ответственности за карманную кражу что-то около одной десятой процента.

Цифры эти не бесспорны. А. И. Гуров считает несколько иначе: те восемь тысяч карманных воров, которых мы ежегодно задерживаем, совершают не восемь тысяч преступлений, как потом числится по статистике, а до 600 тысяч.

Получается побольше одного процента. Возьмем даже этот более благоприятный расчет. Просто, чтобы не спорить. Получается – один из 75. Где уж тут неотвратимость ответственности? Ситуация, скорее, напоминает игру «в пятнашки», в основу которой заложен совсем другой принцип.