Избранные труды по теории искусства в 2 томах. Том. 1

Сердцевина души — божественного и духовного происхождения. У человека она растет из плоти, из душевной плоти, которая подвержена многообразным внешним влияниям, окрашивается ими. Она может также подвергаться влиянию «настроений» и приобретать их окраску. Под этой окраской чувствуется неизменное звучание неизменного камертона. Общая сила этих проникающих звуков, она же просвечивающее сквозь все творчество художника содержание, определяет значение художника и его творчества. Перед этой силой падают все сомнения, смолкают, в конце концов, все требования традиции, теории и логики, содержание которых столь упорно настаивает на движении в противоположном направлении.

Итак, правильное развитие художника состоит исключительно в собственных поисках своей формы. Если человека влечет к искусству подлинная любовь, он никогда не должен забывать об источнике всех тех требований, которые критики пристрастно ставят перед произведением.

1. этот источник требований лежит в прошлом.

2. этот источник следует искать в прежних произведениях.

Грубо говоря, внутренний смысл теоретических требований к произведению заключается в следующем: художник должен работать так, как работали раньше. Или: художник не должен переступать границ уже бывшего. Наконец: художник должен повиноваться не своему внутреннему голосу, а уже отзвучавшим чужим внутренним голосам. Если бы так называемая художественная критика, с которой сегодня преимущественно приходится иметь дело, действительно могла бы руководить судьбами искусства, современный художник все еще обводил бы углем на стене очертание тени своей возлюбленной.

И в самом деле, что собственно означают эти раздававшиеся во все времена крики: «непонятно», «неубедительно», «нарушение традиций», «рекламный трюк» и т. д.?

Единственный внутренний смысл этих криков тот, что новое произведение не похоже на старые. Его мерят на старый аршин. Вместо того чтобы отбросить старый аршин, ищут способа вышвырнуть в окно произведение.

Процесс моего развития состоит из трех периодов:

1. Период дилетантизма, детство и юность, с неопределенными, преимущественно болезненными переживаниями и непонятной мне самому тягой к чему-то.

2. Период после окончания школы, во время которого эти переживания постепенно переходили в более определенную и ясную для меня форму. Я пытался выразить их при помощи различных внешних форм, форм, заимствованных из внешней натуры, при помощи предметов.

3. Период осознанного применения живописных средств, ощущения того, что реальные формы для меня слишком поверхностны, и мучительно медленного развития способности извлекать из себя самого не только содержание, но и соответствующую ему форму — отсюда период перехода к чистой живописи, которая называется также живописью абсолютной, и достижения необходимой мне абстрактной формы.

На этом долгом пути, который я должен был пройти, я потратил огромное количество энергии в борьбе с рутиной. Лишь постепенно один за другим рушились предрассудки. Помимо бесчисленных экспериментов, я много размышлял, желая разрешить многие проблемы логичес-ким путем. Однако то, что было так просто для логики, никак не хотело осуществляться на практике. Как правило, нетрудно и часто даже приятно подходить к точке, у которой можно сказать «ergo» [Следовательно, итак (лат.)]. Гораздо чаще знаешь, чего ты хочешь, чем то, «Как» достичь этого. По сути говоря, это «Как» будет верным только и единственно в том случае, когда оно приходит само, если рука, одаренная соответствующей способностью, не зависящая от разума, но, скорее, наоборот, часто в противоречии с разумом, творит правильно сама по себе. И только и единственно подобная форма приносит, помимо удовлетворения, еще и несравнимую ни с чем радость.

Этот важный, внешне простой, но в действительности сложный вопрос приобретает сегодня решающее значение. Его нынешняя форма может быть определена для наступающего периода в следующих словах: имеют ли интуиция и логика равные права в создании произведения искусства? Сейчас я не могу погружаться в глубины этого вопроса. С другой стороны, я могу удовлетвориться кратким ответом, который соответствует моим убеждениям. Рождение произведения носит космический характер. Зачинателем произведения, следовательно, является дух. Таким образом, в абстракции произведение существует и до своего воплощения, делающего его доступным человеческим чувствам. Для этого необходимого воплощения любое средство будет оправданным. Значит, логика важна в той же мере, что и интуиция. Оба эти начала исследуются творческим духом, который отвергает ложное в них обоих. Поэтому логика не может быть отвергнута лишь потому, что она по своей природе чужда интуиции. По той же причине не может быть отвергнута и интуиция. Однако, оба начала сами по себе бесплодны и мертвы, если не управляются духом. Если дух отсутствует, ни логика, ни интуиция не могут создать вполне совершенного произведения искусства.

* * *

В целом я могу описать три периода моего развития, о которых говорил, следующим образом: