Избранные труды (сборник)

И. С. Тишкевич считает, что деление покушения на оконченное и неоконченное имеет принципиальное правовое значение потому, что «оконченное покушение при прочих равных условиях является, как правило, более опасным, чем неоконченное»[498]. Оконченное покушение, по мнению И. С. Тишкевича, может повлечь наступление вредных последствий. Он пишет также, что оконченное покушение часто сопровождается дополнительными вредными последствиями (ранение при покушении на убийство). Напротив, «при неоконченном покушении не исключена возможность, что виновный добровольно отказался бы от совершения еще не выполненных преступных действий, необходимых для достижения преступного результата»[499].

Приведенные доводы представляются неосновательными. Нельзя, конечно, сказать, что между оконченным и неоконченным покушением нет никакого различия. Выше мы показали, в чем состоит это различие. Однако неверно это очевидное фактическое различие возводить в правовой принцип. Если бы дело обстояло таким образом, как считает И. С. Тишкевич, указанное деление было бы предусмотрено законом. В законе отмечалось бы, что оконченное покушение наказывается строже, чем неоконченное. Однако наш законодатель с полным основанием не делает этого, поскольку ему чужд формально-догматический метод буржуазного права.

Далее. Не только оконченное, но и неоконченное исполнение (неоконченное покушение) приводит к преступному результату: это части единого действия по исполнению преступления. Вредные последствия могут иметь место как при оконченном покушении (ранение при оконченном покушении на убийство), так и при неоконченном (повреждение имущества при неоконченном покушении на кражу). Эти дополнительные вредные последствия служат самостоятельным основанием для повышения наказания виновному.

Что касается довода о возможности добровольного отказа при неоконченном покушении, то он является принципиально неправильным. Как неоднократно подчеркивалось ранее, если поведение лица не свидетельствует о твердом намерении совершить преступление и имеются разумные предположения о том, что оно добровольно откажется от преступления, такое лицо не может быть осуждено.

Мы полагаем, что ни природой покушения, ни задачами практической целесообразности (с точки зрения квалификации, определения степени общественной опасности и наказуемости лица) необходимость деления покушения на оконченное и неоконченное не вызывается.

Насколько позволяют судить материалы изученной нами судебной практики – опубликованной практики Верховного Суда СССР, а также практики Верховного Суда РСФСР, Московского областного суда, Московского городского суда и некоторых народных судов г. Москвы, – судебные органы никогда не пользуются понятиями оконченного или неоконченного покушения. Не знает этих понятий и действующее законодательство[500].

Не менее спорной является и необходимость другого, принятого у нас в юридической литературе, деления покушения на годное и негодное. Самые термины «негодное покушение», «покушение на негодный объект», «покушение с негодными средствами» принадлежат к числу терминологических сорняков. Именно в связи с подобными терминами в печати справедливо отмечалось, что «так называемый юридический язык засорен множеством ненужных названий, которые подчас противоречат элементарной логике и не только не способствуют разъяснению вопросов права, а, наоборот, затрудняют их понимание»[501].

В самом деле, понятие «негодное покушение» логически диаметрально противоположно понятию «годное» покушение. Значит, и природа «негодного» покушения должна быть прямо противоположной природе «годного» покушения. Следовательно, и основания ответственности за него должны быть иными, чем основания ответственности за «годное» покушение. Между тем эти выводы, к кото рым может привести применение термина «негодное покушение», неверны.

Природа так называемого «негодного покушения» тождественна природе всякого иного покушения на преступления. Оно также представляет собой умышленное исполнение преступления, не завершенное преступным результатом, задуманным субъектом, по не зависящим от него обстоятельствам. Только в так называемом «негодном покушении» причиной ненаступления преступного результата оказывается фактическая ошибка субъекта относительно предмета и средств посягательства. Однако подобная деталь не дает достаточных оснований для выделения такого покушения в особый вид, да еще со столь неудачными названиями, как «негодное покушение», «покушение на негодный объект», «покушение с негодными средствами». Выделение особого вида «негодного покушения» может неправильно ориентировать судебно-следственных работников. Признание средства или предмета негодными способно создать у них ложное представление о неопасности деяния и, как следствие этого, повести к безнаказанности преступника.