Избранные труды (сборник)

Отсюда следует, что рост невротизма как сам по себе, так и в роли условия преступности имеет все ту же коренную социальную причину – капиталистическую эксплуатацию. Теперь в отличие от прошлых столетий она приобрела еще более интенсивный, хотя и менее заметный характер: усиленно употребляется не мускульная, а нервная энергия трудящихся.

Понятно, что такой трактовки причин преступности у криминологов-фрейдистов мы не найдем. Зато нет недостатка в общих, бездоказательных рассуждениях о «гнете машин», о «законах техники», дегуманизирующих законы человеческие, «о фрустрации» (крушении надежд) как «канализации» для гнева, недовольства, растерянности и формы самоутверждения в условиях массовой стандартизованной культуры.

Следует попутно заметить, что самым большим страхом в США является не вообще подсознательный абстрактный по содержанию страх, как врожденный комплекс неполноценности человека, а вполне определенный страх перед преступностью. Одна треть опрошенных американцев заявила о боязни гулять вечером даже вблизи своего дома. Этот страх перед нападением со стороны преступников превышает даже страх перед автокатастрофами и врачебными ошибками.

Простым перепевом фрейдистских концепций явилась нашумевшая в США книга Конрада Лоренса «Об агрессии». В ней автор отстаивает «глубочайшую» мысль: «агрессивность присуща человеку».

Типичным примером того, как вся ответственность за преступность снимается с капиталистической системы и перекладывается на невротизм эпохи технической революции, может служить статья Изы Капп «О причинах насилия в США». Отмечая актуальность аг рессивной преступности, она пишет: «Мы – поколение постфрейдовской эры, склонны к самоанализу. Чувство вины за недостойные человека условия жизни в нас гораздо сильнее, чем в предыдущих поколениях»[1273].

И. Капп всерьез полагает, что переселение людей в города создает «чувство деиндивидуализации, способствующее росту преступности и безнравственного поведения». Развитие техники «лишает человека разнообразия впечатлений, нормального общения с людьми и глубоко действует на его психику.

Если к такой бездумной обстановке добавить еще нервное напряжение, вызванное скученностью, оторванностью от корней и переездами, столь частыми, что в результате рвутся традиционные узы с семьей, знакомой средой, религией и природой, и если учесть влияние на психологию непрерывного потока новшеств, составляющего новое понятие «футурошок» (шок будущего), то можно без труда понять, почему современный человек оказался под прямой угрозой потери способности к адаптации и почему он постепенно превращается в неврастеника».[1274]

При этом Капп, подобно Р. Мертону и Р. Кларку, включает в понятия насилия и преступность, и студенческие волнения, и выступления против войн, что, конечно, весьма симптоматично для характеристики «объективности» и «беспартийности» буржуазного исследователя.

На состоявшемся в сентябре 1971 г. во Франции XII национальном конгрессе по криминологии главной темой было обсуждение неадаптированности (неприспособленности) как главной причины преступности общества в условиях научно-технической революции. Основная идея, прозвучавшая в докладах, сводилась к тому, что неадаптированность не базируется на политическом, административном, экономическом уровнях общества или на особой научной структуре. Она базируется на «технизации» общества, феномен которой находится и в обществе капиталистическом, и в обществе социалистическом, и в обществе «третьего мира», коль скоро оно не отказывается от научно-технического прогресса.

Советская психология обоснованно критикует фрейдизм и за то, что он сводит факты некоммуникабельности, неприспособленности к глобальной тенденции века, и за попытки свести все тенденции развития человечества только к этой тенденции[1275].

Буржуазные ученые либо сознательно замалчивают, либо явно фальсифицируют принципиальные различия влияния научно-технического прогресса на преступность. Главный же вопрос состоит как раз в том, почему научно-технический прогресс вызывает столь катастрофический невротизм и неприспособленность, а они в свою очередь, преступность в США, и почему тот же прогресс не имеет подобных социальных последствий в странах социализма?[1276] Неоспоримо высок технический уровень ГДР. Но в этом социалистическом государстве с 1946 по 1969 г. преступность сократилась на 128 %. В ГДР в 1950 г. коэффициент зарегистрированных преступлений на 100 тыс. населения составлял 1251 человек, а в 1969 г. – 620, т. е. в два раза меньше. Особенно очевидным становится положение, что не научно-технический прогресс, а классово-экономическая система обусловливает преступность при сопоставлении ГДР и ФРГ с одинаково высоким уровнем индустриализации. В ФРГ в 1969 г. совершили преступления 3,65 % населения, а в ГДР – 0,62 %, т. е. в шесть раз меньше.