Избранные труды (сборник)

Теория близнецов доказывает существование наследственного фактора преступности путем сопоставления пар идентичных (однояйцевых) близнецов с неидентичными (двуяйцевыми) близнецами. На незначительном в количественном отношении материале показывается, что идентичные близнецы намного чаще совершают одинаковые преступления, имеют так называемое конкордатное поведение, чем неидентичные близнецы. Так, по данным Рязанова и др. (США, 1941 г.), из 45 пар идентичных близнецов преступления были совершены в 35 случаях, а среди 97 пар неидентичных близнецов – лишь в 6 случаях. По исследованиям Христиансена (Дания, 1968 г.) из 91 пары однояйцевых близнецов 48, или 53 %, совершили преступления, а из 122 пар двуяйцевых – только 29 близнецов, или 24 %[1281].

Близнецовый метод, как якобы подтверждающий существование наследственного предрасположения к преступности, активно оспаривается прогрессивными генетиками, социологами, психологами и криминологами. Этот метод не научен прежде всего потому, что биологические факторы брались не раздельно от социальных факторов. Очевидно, как писали Сатерленд и Кресси, идентичными оказывались не столько генетические свойства однояйцевых близнецов (к тому же по исследованиям советского психолога Лурия, например, память у таких близнецов идентична лишь в дошкольном возрасте)[1282], сколько сходства социальных условий (в семье их путают даже родители).

Близнецовый метод теряет какую-либо доказательную силу вследствие нерасчленения биологических факторов от социальных. Если бы, находясь с детства в разных социальных условиях, идентичные близнецы показали конкордантность, т. е. совершили одинаковые преступления, этот метод заслуживал бы определенного внимания.

Однояйцевых близнецов, воспитанных врозь, в количестве 20 пар изучал в свое время американский социолог Ньюмен. Его иссле дования не подтвердили близнецового метода, а напротив, опровергли его. Им, в частности, приводился такой пример: два идентичных близнеца Джеймс и Рис Пера были с детства разлучены и не знали друг друга. Первый воспитывался в зажиточной деловой семье. Впоследствии он стал инженером, примерным семьянином и законопослушным гражданином. Рис же воспитывался в семье деда-шахтера, часто выпивавшего и менявшего место работы. Не имевший должного образования и присмотра, Рис скоро стал совершать преступления[1283].

В Японии Ж. Иосимасу, профессор судебной психологии в Токио, опубликовал результаты своих двадцатилетних (1941–1961 гг.) наблюдений за 28 парами однояйцевых и 18 парами двуяйцевых близнецов. Одинаковое преступное поведение имело место у первых в 60 % случаев, у вторых – в 11 % случаев. При этом лишь две пары после рождения воспитывались в разных семьях. Одна из них проявила конкордантность (но они вместе посещали начальную школу и в дальнейшем поддерживали связь). У другой пары контраст в социальном поведении был весьма глубоким. Приведя данные этого и ему подобных исследований по «близнецовому методу», Г. Маннгейм заключает: «Факт рождения однояйцевым или двуяйцевым близнецом не имеет почти никакого значения по сравнению с общим комплексом всех остальных событий в человеческой жизни»[1284].

Генетик И. Готтесман также пишет: «Даже однояйцевые близнецы, имеющие тождественный генотип, в случае если они развиваются в разных социальных условиях, при сохранении поразительного физического сходства… тем не менее могут формироваться в различные духовные личности»[1285].

Близнецовый метод не научен ввиду его нерепрезентативности. Для 35–50 млн преступлений, совершаемых ежегодно в мире, исследования на сотне близнецов (а близнецы, воспитывающиеся в разных социальных условиях, исчисляются вообще единицами) не показательны.

Близнецовый метод внеклассов и не историчен. Он не доказывает наследственной предрасположенности к правонарушениям, потому что понятия преступного и аморального неоднократно, подчас прямо противоположно, изменились при жизни двух-трех поколений людей и принципиальным образом при смене эксплуататорских режимов социалистической системой. Генотип же человека (Homo sapiens) остается без существенных изменений вот уже 40 000 лет. Преступность в СССР многократно снизилась по сравнению с дореволюционным периодом. Очевидно, что за 57 лет генотип советского человека никак не мог измениться. Зато за столь короткий срок произошли громадные, невиданные изменения в морали и правосознании советских граждан. Аналогичны изменения в преступности других зарубежных социалистических стран.

Также очевидно, что неуклонный (9–17 % в год) и колоссальный рост преступности в капиталистических странах невозможно объяснить мутационными изменениями в генотипе граждан этого общества, особенно применительно к наиболее распространенной «беловоротничковой» и организованной преступности.