а) обсудить и привести в соответствие с разумными взглядами общества систему санкций, например, по шкале восприятия преступности: насилие экономической окраски и немотивированное насилие психически нормальных людей – по максимуму десять баллов; насилие немотивированного характера, связанного с ссорами, семь баллов; хищение, направленное на личное имущество, шесть баллов и проч. Реализация на деле такого распределения, естественно, должна обсуждаться; приведенные цифры совершенно условны. Но кажется несомненным, что система наказаний в своей основе должна соответствовать именно принятой в обществе иерархии защищаемых ценностей. А ступени иерархии уже выделил законодатель, избрав нынешнюю структуру УК РФ, в которой корректировки в смысле перемещения заслуживает лишь раздел XII (гл. 34) УК РФ;
б) такого же рода обсуждению и корректировке должна подвергнуться система средств, с помощью которых отражается общественная опасность деяния, т. е. дается его материально-правовая характеристика. Здесь также возникает проблема символизации используемых средств. Это успешно проделано с признаком организованности, которая в глазах общественного мнения символизирует повышенную опасность. Однако по логике событий ответственность несут обычно малопосвященные в деятельность группы исполнители. Символика оказывается деформированной.
Анализ проблем дальнейшей символизации уголовного права связан с его внутренним совершенствованием, в частности, большей адаптированностью к поведению потенциальных адресатов и с внешним инфраструктурным обеспечением реализации символического потенциала. Все это заслуживает специального анализа. Однако в данном случае целесообразно перейти к началу рационализма в уголовной политике и уголовном праве.
По-видимому, только взвешивание необходимости в символической и рациональной составляющей может быть положено в основу развития уголовного права. Символическое воздействие длительных сроков наказания за кражу спорно, но аргументы в пользу их сохранения кажутся убедительными. Что дает рациональный подход? Как перейти от «считаем правильным» к «может, в лучшем случае»? Попытаемся высказать ряд соображений по этому поводу, основываясь на уголовно-правовых данных. Рациональный подход означает определение достижимых целей уголовного права:
• уяснение выгод и убытков, которые влечет для общества применение уголовного закона;
• перевод их в объективные социальные характеристики, в частности, повышение-снижение производительности труда;
• ухудшение-улучшение инвестиционных условий;
• замедление-убыстрение демографических процессов; рост-снижение прямых и косвенных инвестиций.
Он означает далее применение экономических методов для оценки:
а) пригодности действующего уголовного закона к использованию;
б) поведения адресатов действия уголовного закона, для которых его существование и действие должно быть значительным поведенческим аргументом;
в) сопоставления социальных инвестиций в уголовное право и полученных социальных выгод.
Рациональный (экономический) подход обязывает к определенному стилю мышления и управления. Он накладывает существенные ограничения на принимаемые решения уголовно-правового содержания и уголовно-политического характера. Он определяет последствия проекта, решения, общие расходы на осуществление проектов. Любое предложение повысить меру наказания – есть предложение о дополнительных бюджетных расходах. Это не новость для законодателя, но это проблема, которая нуждается в исследовании, а затем в переводе на уровень примерных расчетов и рекомендаций. Основной целью рационального подхода является таким образом минимизация социальных расходов, оптимизация результатов действия уголовного права в данной социальной обстановке при соблюдении определенных начал и правил. К сожалению, проблематика рационального подхода обсуждается преимущественно в экономической литературе. Юристы должного внимания этому не уделяют.
Впрочем, родоначальниками и создателями такого подхода иногда называют Бентама, Кельзена, Вебера и Пашуканиса.[295]
Набор имен неожиданный, во всяком случае, что касается Кельзена, но, подумав, можно согласиться, что рациональное право должно быть «чистым», избавленным от лишнего и, наоборот, чистое, рациональное избавлено от случайного.