Избравший ад: повесть из евангельских времен

– Знаю. Мне иногда кажется, ты вообще ничего не боишься. А вот я струхнул, честное слово! Думал, ваша перепалка добром не кончится. Но ты… странный, Иуда. В наших краях нет таких, как ты.

– Каких?

– Ну… говоришь иначе, всегда поступаешь, как хочешь, смело судишь обо всем, знаешь много того, что нам неведомо… Впрочем, я все равно не умею объяснить… Лучше пойдем к нам домой. Ты, верно, голоден и не имеешь приюта на ночь. У очага всем хватит места, а у матери всегда есть лишний кусок для гостя.

– Спасибо за приглашение. От ужина не откажусь – я действительно голоден, но ночевать не останусь. Знаю, твой отец не любит незваных гостей, да еще таких подозрительных оборванцев, как я. Не будем смущать почтенного Зеведея. Но все равно спасибо.

– Ты напрасно так говоришь. Родители – гостеприимные люди. Отец поворчит и успокоится. Как же можно оставить человека без приюта на ночь! Пойдем. Семья ждет тебя.

Иуда оглянулся на проповедника. Тот беседовал с Магдалиной.

– Может, стоит позвать его, а не меня? Иаков совсем смутился.

– Ему отец точно будет не рад. Тебя он уважает и помнит твою услугу. А таких, как этот Назарянин, не выносит, считает всех их шарлатанами.

– Почему Назарянин?

– Он сказал, что из Назарета[55] родом.

– А! Этого я не услышал… Надо же – пророк из Назарета… Помнишь поговорку[56]?

* * *

Из дома Иакова Иуда вышел, когда совсем стемнело. Несмотря на все уговоры, он не остался на ночлег. Общество Зеведея ему было неприятно, а сдерживать себя сегодня не хотелось. Его котомка значительно потяжелела – щедрая хозяйка Шеломит снабдила его снедью не меньше, чем на два дня пути. Иаков был искренне огорчен его уходом, на прощанье, все еще смущаясь, подарил новый хитон. Иуда принял – ему не хотелось обижать парня, да и нынешняя его одежда совсем износилась.

Он шел прочь от Вифсаиды, любуясь игрой лунного света на темной глади озера. Вдруг лучи выхватили из темноты вершину холма, на котором проповедник держал речь. Иуда с удивлением увидел, тот все еще сидит на камне, теперь в полном одиночестве. Сердце его дрогнуло: холодало, тонкая фигура в свете луны казалась призрачной, почти нереальной. Он свернул и стал подниматься на холм. Проповедник не слышал его шагов.

– Ты говорил людям о любви и милосердии, все они ушли, умиротворенные твоими речами, но никто не догадался предложить тебе ужин и кров на ночь?

Назарянин обернулся.

– Ты! – удивленно воскликнул он. – Значит, ты слушал меня? Я тебя не видел.

– Я стоял там, – Иуда кивнул на кипарис.

– И как тебе? Я хорошо говорил?

– Почему ты спрашиваешь? Разве не Бог внушал тебе слова?

– Он. Но истина могла не найти достойного выражения в моей неуклюжей речи. Одно дело, слышать Господа, другое – передать Его слово людям.

– Не скромничай. Говорить ты умеешь. Люди слушали, как завороженные! Им понравилось.

– А тебе?

– Мне тоже. В твоей речи было то, о чем раньше не говорили проповедники.

– Что?

– Милосердие и любовь к людям. Ты дал им утешение и надежду. Этого так не хватает нашей несчастной земле.

– Правда? Спасибо на добром слове. Но ты тоже умеешь говорить с людьми. Ты остановил их и спас эту женщину.

– Они просто испугались меня.

– Нет. Твои слова заставили их задуматься.

– Надеюсь! Однако ты пришел вовремя… и обвинил меня в жестокости, – Иуда грустно улыбнулся.

– Ты говорил резко, даже безжалостно. Я так не умею. Но сказано было все-таки хорошо – точно. И ты очень смелый – один против толпы. Можно узнать, кто ты?

– Меня зовут Иуда. Родом я из Иерусалима. А ты?

– Иисус из Назарета.

– Рад знакомству. Однако твое имя обязывает, проповедник.

– Как и твое.

– Верно… Но оставим это. Сегодня Господь милостив ко мне – котомка полна едой, есть и фляга с вином. Разделишь со мной ужин?

– С радостью! Благодарю тебя.

– Не стоит. Все это – щедрый подарок Шеломит – жены Зеведея, здешнего богача. Так что твоя благодарность нужна ей.

– Я запечатлел ее в своем сердце и молю Бога не забыть ее благодеяния.

Иуда отвлекся от подготовки трапезы, поднял голову.

– Что ты? Почему так смотришь?

– Ничего. Просто интересные у тебя отношения с Господом, Назарянин… Ладно, давай есть, хлеб остывает.

Ужинали в молчании. Иисус был голоден и ел с удовольствием. Иуда ограничился половиной лепешки и парой глотков вина.

– Благодарю еще раз, Иуда! – Назарянин доел рыбу, начал отряхивать крошки с хитона. – Это было очень кстати: я даже сам не знал, что так голоден!

– И хорошо! Трапеза приятнее, когда есть с кем ее разделить. Однако, как же ты пустился в дорогу: у тебя с собой ни еды, ни денег? Как ты будешь добывать пропитание?

– Как будет угодно Всевышнему. Я верю, Он не оставит меня, не позволит голодать…

– Вера твоя крепка! Это правильно! Но почему бы не позаботиться о себе самому? Верно, ты владеешь каким-то ремеслом, можешь заработать на хлеб?

– Я учился плотницкому делу. Но, если честно, отправляясь в путь, я не думал об этом, ибо не по своему хотению, а по воле Господа я пустился в странствие.

– Понимаю… Ну что ж, коли так, Господь да не оставит тебя, Иисус.

– Аминь!

Увязав котомку, Иуда огляделся, вдохнул свежий ночной воздух.