Избравший ад: повесть из евангельских времен

– Этого следовало ожидать, – грустно покачал головой Иуда. – У Синедриона есть повод для беспокойства, с каждым днем ряды слушателей Иисуса пополняются.

– Что же в его учении так беспокоит Синедрион?

– Это сложный вопрос, игемон. Ты хочешь углубиться в тонкости религии?

– Я был бы не прочь, но у меня не так много времени. Можешь объяснить кратко?

– Попытаюсь. Чтобы тебе было понятнее, скажу так: Иисус совместил нашу веру и греческую философию. Он проповедует приближение Царства Божьего, призывая людей к духовному познанию Бога, покаянию и чистой вере, к беспрестанной готовности встретить День Господень, обещает прощение и участие в грядущем в Царствии Божьем всем услышавшим и поверившим. Но главная его заповедь: любовь, всепрощение и милосердие для всех, независимо от крови и происхождения. Если ты хоть немного знаком с нашей верой, игемон, то понимаешь, насколько неприемлемо это учение для Синедриона и левитов.

– Это точно! Понимаю, почему Каиафа так беспокоится. Но что тебя привлекло в нем?

Иуда печально улыбнулся.

– Все, что я сказал – пустые слова, которые не могут передать истины. Иисуса надо увидеть и услышать, надо быть с ним рядом, видеть, как он исцеляет больных, как смиряет слепую ярость измученных горестями жизни людей, как дает отчаявшимся надежду и успокаивает истерзанные сердца!.. Тогда это можно понять.

Несколько секунд Пилат изумленно смотрел на Иуду.

– Клянусь Дианой, я не способен постичь это, – тихо произнес он.

– Потому что ты сам ни во что не веришь, игемон.

– Может быть. Но, пожалуй, я понимаю Каиафу – нельзя подрывать устои веры. Хотя в Иудее сейчас столько всяких проповедников… Почему они вцепились в этого?

– Игемон, неужели твои агенты не слушали его проповедей? Быть этого не может!

– Слушали, конечно, только ничего не поняли.

Иуда засмеялся, но смех был грустным.

– Да… Иисус как-то верно заметил: слышать истину дано далеко не всем.

Наместник внимательно смотрел на него.

– Так что, опасения Синедриона не напрасны, Иуда?

– Может быть. Один Господь знает, чего Он хочет.

– То есть?

– Можешь смеяться, игемон, можешь не верить. Но Иисус – посланник Бога, выполняет Его волю, значит, все свершится так, как угодно Всевышнему.

Повисла пауза.

– Ты правильно заметил, Иуда, я не верю во все это, – резко сказал Пилат. – Меня не интересуют ваши внутренние распри. Мне, как наместнику, важно поддерживать в Иудее мир и порядок, регулярно собирать налоги.

– Не волнуйся, игемон, для власти Рима Иисус не опасен. В его проповедях нет ничего недозволенного, он слишком далек от таких материй, чтобы представлять угрозу Риму.

– Тогда чего так боится первосвященник?

– Мыслей. Речи и действия Иисуса будят мысли и сомнения, заставляют задуматься.

– Ясно. Тогда передай своему другу, чтобы он опасался, священники очень злы и обеспокоены. Вы не боитесь их мести?

– Господь решит его судьбу, мою тоже.

– Безумцы!.. Ладно, как знаешь. Пока не затронуты интересы Рима, это не мое дело.

– Это точно, игемон. Тебе не о чем тревожиться.

– Благодарю за заботу! – с иронией ответил Пилат. – Что ж, если от трапезы ты решительно отказываешься, больше я тебя не задерживаю. Спасибо за беседу.

– Тебе тоже, игемон. Прощай. Благослови тебя Бог.

– Ты призываешь благословение на язычника, Иуда?

– Почему бы нет? Господь милостив. Твое происхождение и статус не мешают мне относиться к тебе с уважением.

– Верно. Надо признать, ты вызываешь у меня такие же чувства. Я рад, что судьба свела нас, хотя обидно, что мы всегда будем по разные стороны. Иди. Пусть твой Бог поможет тебе выбрать верный путь.

– И я молю Его об этом. Прощай, игемон.

С достоинством, как равный, поклонившись наместнику, Иуда вышел.

Он не торопился, шагая по едва освещенным луной улицам, и при ее заходе достиг дома Клеопы. Иисус и остальные с беспокойством ожидали его.

– Ну что? – почти одновременно вырвалось у них, едва он переступил порог дома.

– Все в порядке. Была довольно интересная беседа.

– О чем?

– О тебе, Назарянин. Наместник хотел знать, кто ты, чего от тебя ожидать, почему твое появление вызвало волнения в городе… Не бойся! – прибавил он, увидев, как вздрогнул Иисус. – Пилат не хочет тебя трогать. Пока…

Галилеяне облегченно выдохнули. Иуда внимательно смотрел на друга.

– Наместник предупредил: члены Синедриона очень злы, просят о твоем аресте.

Глаза Иисуса расширились.

– Он пока не собирается выполнять их просьбу, но если ты дашь повод…

– Что тогда?

– Для римлян главное – порядок и покой в провинции. У наместника нет причин защищать тебя.

– Что же делать?

– Вернуться в Галилею, где Синедрион тебя не достанет, либо остаться здесь, но тогда быть готовым ко всему.

– А что бы сделал ты?

– Не важно, что сделал бы я, – жестко ответил Иуда. – Ты сам должен решить.

Воцарилась тишина. Несколько мгновений они мерились взглядами. Потом Иисус опустил глаза.

– Давайте спать, – тихо сказал он. – Завтра возвращаемся в Галилею.

Иуда печально усмехнулся.

– Наверно, ты прав, Назарянин. Пока ты не готов к битве, – едва слышно, скорее самому себе, сказал он.

Глава 6