Избушка на костях

– Научу, – тихо пообещала Яга. – Расскажу обо всем, что сама ведаю.

Наши взгляды встретились. Круговерть сверкающих осколков судьбы осыпалась под ноги блестящими кусочками. На их гладкой поверхности невозможно было рассмотреть ни одного отражения. Их вымыло потоком реки, в которую я вступила.

Оставалось надеяться, что поднявшийся водоворот не утянет меня на глубокое илистое дно, усыпанное бренными останками тех, кто тоже выбрал этот путь.

Глава 8

За окном уже сгущались сумерки, когда мы с Ягой поднялись в трапезную. Там нас уже ждали. Ворон, прогуливающийся по длинному пустому столу, накрытому скатертью, каркнул и взвился к потолку, чтобы затем опуститься на плечо к Яге.

– Мой ты хороший, – проворковала она. – Уже вернулся!

– Давно тебя дожидается, – радостно подтвердил Кощей, поднимаясь с лавки. – Полез было в подпол, крышку когтями скреб, но я не пустил.

– Правильно, – одобрила Яга, ласково почесывая шею ворона. – Мы с Василисой травы перебирали. В этом деле важны тишина и спокойный ум.

Ворон переступил с лапы на лапу и тихо каркнул, склонившись к самому уху Яги. Казалось, птица что-то нашептывает своей хозяйке. Отблески свечей заиграли на черном оперении золотыми масляными бликами. Я перевела взгляд с ворона на Тима и улыбнулась, когда наши глаза встретились. Усталость, сомнения, тяжесть выбора – все это будто забылось, промелькнуло, как медь монет, отложенных на черный день и спрятанных в сундучке.

– Ну, садитесь за стол! – нетерпеливо сказал Кощей. – Иль вы совсем не голодны?

Яга улыбнулась. На мгновение ее лицо преобразилось. Спокойствие, смешанное с легким равнодушием, уступило место некому озорству, свойственному совсем молодым девушкам на выданье. Щеки тронул румянец, отчетливо обозначивший игривые яблочки. Холодная красота Яги вдруг налилась теплыми мягкими красками.

– Лишь бы живот набить, – пробормотала она.

– Так ведь твой живот, душа моя, – промурлыкал Кощей так сокровенно, будто кроме них двоих в трапезной никого и не было. – У тебя ведь с утра и маковой росинки во рту не было. А ну как отощаешь и захвораешь?

От этих слов и еще более – от взгляда Кощея, направленного, точно стрела умелой рукой, прямо в одну цель – на Ягу, – мне стало неловко. Будто в чужие окна заглянула и увидела, как пара голубков милуется. В нежной заботе, исходящей от Кощея, как пар от пирогов из печи, было что-то еще – трудно угадываемое, едва уловимое. Бывает так: подносишь к лицу букет сухоцветов и не можешь угадать, что придает ему особый, отличный от прочих, аромат. Одно я понимала: это не любовь. Ягу и Кощея связывает нечто гораздо большее и меньшее одновременно.

– Мягко стелешь, милый, – усмехнулась Яга, но на лавку опустилась. – Ох, мягко!

Я следом нырнула за стол. Успела осторожно дотронуться до ладони Тима и вздрогнуть, когда его теплые пальцы обхватили и сжали мои. От столь родного, хорошо знакомого касания на душе расплесканной краской растеклось счастье. Миг я ощущала его остро, будто лезвие ножа, приставленного к горлу, а затем чувство стало тише, слабее, пока не превратилось в слабые отголоски. Но даже их хватало, чтобы покрываться мурашками, стоило большому пальцу Тима начать поглаживать тыльную сторону моей ладони.

– Все для тебя, душа моя, все! – проговорил Кощей и, отвлекшись от Яги, посмотрел на меня. – Есть пожелания, гости дорогие? Чего хотите: пирогов, супов, а может быть, медовухи?

Мы с Тимом неопределенно пожали плечами. Я, не чувствовавшая до этого мига голода, подумала, что могу и черствый хлеб погрызть, лишь бы заполнить сосущую пустоту в животе.

– Плохо, – поучительно сказал Кощей и наставил на меня указательный палец. Я успела рассмотреть розовый, аккуратно подстриженный ноготь, прежде чем Тим, поморщившись, выставил вперед ладонь, огораживая меня от возможных случайных прикосновений. – Свои желания надобно осознавать и удовлетворять! А то засунешь их под кровать пылиться, и выберутся они оттуда спустя пару сенокосов голодными темными чудищами…

Яга, оторвавшись от ворона, многозначительно кашлянула. Кощей осекся, будто спохватившись, что ляпнул лишнего. Его пыл угас, как угли, залитые водой. Он смущенно, как-то совершенно по-мальчишески запустил пальцы в золотые кудри на макушке, а затем отдернул руку и уверенно произнес:

– Скатерть-самобранка, милости твоей просим! Угости гостей любезных, да и про хозяев не забудь.

Миг, и на пустом столе разом появились десятки блюд: томленный в печи заяц, каша с бараньими мозгами, жареная осетрина, блины с маслом, пироги с рыбой, морковью, яблоками… Глаза разбегались, я не знала, что выбрать первым.