Избушка на костях

Яга фыркнула, а затем рассмеялась. Ее смех – звонкий, чистый, как журчание ручья, – разнесся по комнатушке, наполненной ароматом трав. Ему вторил перезвон серебряных браслетов на тонких запястьях.

– Не все, что выглядит как любовь, зовется ею. И наоборот.

Сомнение раздражающим комариным писком впилось в меня. Я отмахнулась от него, понимая: большего мне не скажут. Яге по нраву загадки. Я вновь покосилась на притихшие тени:

– Они чего-то жаждут от меня?

– И да и нет. – Яга задумчиво подперла указательным пальцем щеку. Чуть заостренный драгоценный камень на кольце впился в подбородок, да так, что наверняка на чувствительной коже останется след. – Ну а теперь, когда ты получила ответы, я тоже задам вопрос. Ты знаешь, каким он будет?

Я молча кивнула.

– Все равно его задам, так вернее будет. – Яга помолчала, всматриваясь в огонь, пляшущий на моих пальцах. В ее глазах отразились его блики и, кажется, даже я сама. – Пойдешь ко мне ученицей?

Я ждала этих слов. Все, что им предшествовало, было лишь преддверием большого пути. Так крестьянин готовит землю, перед тем как бросить в нее зерна. Меня охватило ясное понимание неумолимости того, что происходит. Моя жизнь в деревне, смерть матушки, кровь, упавшая на огарок, – все это словно сплетенные между собой части одной цепи. Каждое звено точно на своем месте.

– Выбирай, – негромко проговорила Яга, вторя моим мыслям. – Ты стоишь на развилке. Свернуть с выбранной дороги будет непросто.

Повисла такая звенящая тишина, что, кажется, я расслышала удары собственного сердца, бешено зашедшегося в груди. Позабыв об огне на пальцах, я потянулась к занывшим вискам. Пламя с шипением перекинулось на волосы, но не тронуло их. В моей темной косе огненными ящерками промелькнули ярко-алые и оранжевые всполохи. К счастью, к аромату трав, плывущему по комнатушке, не прибавился запах паленых волос.

Я могу развернуться и уйти. Все ответы, словно спелые яблоки, лежат в моей корзинке. Чутье подсказывает, что мне еще предстоит перебрать их, поднося каждое к носу и вдыхая сладковато-колдовской аромат, прежде чем надкусить. Но что-то внутри меня, та самая суть, скрывающаяся в дальних уголках души, несмело выглядывала из темноты. Она смотрела на меня желтыми звериными глазами – глазами волка, которого я встретила сегодня в горнице.

Свобода? Я жажду обрести свободу?

– Слушай себя, девочка. – Слова Яги снова упали в тишину, расколов ее, словно хрупкую чашу. В десятке разлетевшихся глиняных кусочков я увидела свое отражение. – Позволь сердцу указать путь. Разум обманет, сердце – никогда.

Если я стану ведьмой, сможет ли Тим остаться подле меня? Будем ли мы вместе?

Круговерть троп замелькала передо мной. Каждое отражение в осколке – как выбранная доля. Вот я ведьма в избушке на костях – одинокая, но могущественная, пред которой преклоняют головы князья. Вот я тоже ведьма, но рядом со мной, крепко держа за руку, стоит Тим. А вот доля, где мы с ним вместе живем в городе и растим детей, а колдовской дар оставлен далеко-далеко в лесу, закопан глубоко под землю и присыпан пылью костей.

Ко мне тянулись десятки рук – детей, Тима, матушки, Яги и… теней. Их когти царапали стены, оставляя глубокие борозды. По комнате пронеслись тихие всхлипы. Я моргнула, и дурман рассеялся, испарился, как роса поутру.

– Себя выбирай, не других, – с легким укором обронила Яга. Она все так же сидела на лавке, словно с ее вопроса прошло несколько мгновений, а не утекло несколько лет, как мне показалось. – Прежде чем чужую ношу брать, убедись, что своя не придавит.

Выбор. Такое простое короткое слово. Почему же оно такой тяжестью ложится на плечи?

И снова перед глазами предстал образ волка, взирающего на меня умными желтыми глазами. Он чуть повел ухом и тихо рыкнул. Волк был словно живой, из плоти и крови. Прикосновение теплой серой шерсти ощущалось как настоящее. Ухватившись за загривок, я вдруг оказалась в лесу, наполненном шорохом листвы, гвалтом птиц и ароматом трав. Под босыми ногами ласково скользила зеленая трава, молодой ручей звенел где-то совсем рядом, а солнце, проглядывающее сквозь кроны деревьев, звало куда-то. В ушах зазвучала знакомая мелодия – отголоски колыбельной, что пела мне матушка. На душе диковинным цветком распускалось умиротворение.

Миг, и все исчезло. Остались только я, Яга и сухой подвал без окон. Я судорожно сглотнула и потрясла головой. Видения становились все ярче. Однажды я могу спутать их с явью.

Молчание затягивалось, как леска на шее. Стало настолько невмоготу, что душа жаждала облегчения. Все что угодно, лишь бы прекратить эту муку.

– Что надумала, ведьма костяная?

В голосе Яги не звучало нетерпения. Лишь глухая усталость, без примеси звенящего любопытства. Льдистые глаза смотрели на меня с легким прищуром.

И я решилась. Как будто прыгнула в омут с головой, не зная ни глубины, ни силы течения.

– Научи меня.

На плохо слушающихся ногах я медленно поднялась с пола, а затем поклонилась Яге – в пояс, с той учтивостью, с которой обращаются к старшему в роду. В моем случае – к старшей.