Избушка на костях

Какое-то время в трапезной царила тишина, нарушаемая лишь шелестом наливаемого в кружку киселя и скрипом ложки в тарелке с кашей. Я быстро насытилась. Позабытая усталость снова вернулась, и я начала было клевать носом, но негромкая возня заставила широко раскрыть глаза и сосредоточиться на происходящем. Яга выложила на стол серебряное блюдо тонкой, дивной работы. По его краю мастер вырезал деревья и парящих птиц, а посередке – горсть яблок. Мелькнули тонкие запястья, разлился мелодичный перезвон браслетов: Яга ловким движением закрутила яблоко и пустила его по блюдцу. Серебристое дно подернулось туманом, словно река поутру, а затем…

– Что это? – выдохнула я, невольно подаваясь вперед, чтобы рассмотреть получше. – Это…

– Китеж-град, – кивнула Яга. – Столица.

Картинка в последний раз пошла сильной рябью, а затем обрела невероятную четкость. Казалось, стоит мне протянуть руку, коснуться блюдца, и я сама нырну в него, словно в колодец, и очнусь уже в сияющей столице. Блеск золотых куполов церквей ослеплял, солнечные зайчики, мелькающие в завитушках резных теремов, очаровывали и тянули за собой, как послушного бычка на веревочке. Многолюдная улица вскоре сменилась рынком, где продавцы зазывали к себе покупателей. Блюдце не передавало звуков, губы дородных мужчин и женщин шевелились, но я не могла разобрать ни слова. Прилавки ломились от товаров: свежая рыба, ощипанная птица, льющийся ручьем мед, застывшая островками снега крупная соль – все это соседствовало с расписной посудой, роскошными мехами, атласными лентами, готовыми платьями и шапками. Не успела я подивиться такому богатству, как оно исчезло. Перед глазами замельтешили узорчатые стены палат и высокие сводчатые потолки.

В просторном зале с большими красными окнами, украшенными замысловатой резьбой, на массивном троне восседал старик. Его выбеленные течением времени волосы свободно лежали на гордо распрямленных плечах. Роскошная одежда, расшитая золотыми нитями и самоцветами, тягуче стекала с изнуренного, исхудалого тела. На лице, испещренном мелкими, похожими на росчерки пера, морщинами, застыло выражение брезгливой усталости. Во всем образе старика читалась печать неумолимости приближающегося конца.

Высокий тощий юнец в запыленном наряде гонца мял в руках шапку у окна. Еще несколько солидных мужей в дорогих тяжелых одеждах елозили на лавках, изредка склоняя головы, чтобы нашептать что-то соседу. Беспокойные взгляды их то и дело скрещивались на старике. Его белоснежную макушку венчала княжеская шапка, усыпанная драгоценными самоцветами. Стоящий навытяжку, как солдат перед воеводой, молодой писарь зачитывал длинный свиток, конец которого валялся где-то у подножия резного трона.

– А это…

Я не успела закончить вопрос. Его оборвали, будто струну у гуслей, – на самой высокой ноте.

– Хозяин Китеж-града, – резко, словно топором рубанула, ответила Яга. – Князь Всемил.

Светлые глаза ее блеснули сталью. На их дне что-то промелькнуло – быстро, почти мимолетно – и исчезло, словно вынырнувшее всего на миг из глубин морское чудище. То самое, о котором рассказывают детям: с острым хребтом и хвостом с шипами. Попадешь под волну, поднятую такой тварью, и попрощаешься с жизнью.

В горле запершило, на языке появился привкус соленой воды, и я моргнула, чтобы отогнать видение: сверкающие на солнце купола Китеж-града смывает мощный, бурлящий поток. В его водовороте исчезают и люди, и избы, и терем с резными окнами. Последней в закручивающейся воронке мелькает княжеская шапка.

– Совсем плох, – заметил Кощей, с удовольствием откусывая кусок от горячего пирога с зайчатиной. – Ты посмотри-ка на него…

В голосе Кощея притаилось, словно пригревшаяся на пороге блудная кошка, злорадство. Оно поразило меня не меньше последующего удара кулаком по столу. Чашки и блюдца подскочили на вышитой цветами скатерти, но не опрокинулись.

– Недолго ему, подлецу, осталось…

Князь закашлял, поднес ко рту шелковый платочек. Стоило ему отдернуть руку, как мой взгляд прикипел к алому пятну на белоснежной, отделанной кружевами ткани.

Кровь.

– Почему он подлец?

Ни Яга, ни Кощей не ответили на мой вопрос. Он упал, словно тяжелый глиняный кувшин на пол. Так же неожиданно и громко. Казалось, его осколки задели каждого за этим столом, прорезали тишину, вспороли ее тягучее предчувствие чего-то дурного. Я сжала ладонь Тима, ища в его прикосновении поддержку.

– Так почему? – настойчиво повторила я.

Яга неохотно щелкнула пальцами, и картинка в блюдце сменилась. Китеж-град медленно истаял, а на его месте возник огромный трехэтажный терем из серого камня, обвитого зеленым плющом. Окна узкие, с бойницами. Две круглые башни со шпилями, упирающимися в темное ночное небо. Двускатная крыша с чешуйчатой красно-коричневой кровлей.

От терема несло иноземным духом за версту. На душе, будто первые волны в преддверии шторма, всколыхнулись догадки. Они лишь усилились, стоило вороному крылу промелькнуть на фоне золотистого полумесяца.