Избушка на костях

– Скажу тогда Кощею, что по лесу бродил. Но, может, он и не спросит.

Мы друг за другом нырнули в распахнутую калитку, и уже на скрипучих ступеньках крыльца я снова вспомнила перекошенное страхом лицо русалки. С языка рвался вопрос, я уже обернулась к Тиму, но замерла с распахнутым ртом. В тишине, заполонившей пространство, пронесся надрывный звук оборванной струны гуслей. Я промолчала и опустила голову.

Что-то во мне всем нутром жаждало, чтобы и это дело выеденного яйца не стоило.

* * *

– Что с тобой, девонька? – Яга привстала с лавки. Шорох ее шагов оживил, точно яркая краска черно-белый рисунок, перезвон серебряных браслетов и шелест парчового платья. – Вся белая, а губы серые. Да и трясешься вся, точно в лихорадке!

Я обхватила себя руками, только сейчас заметив озноб, сотрясающий тело. В глазах щипало, будто в них песок насыпали, в сухом горле разливалось болезненное пламя.

– Русалка чуток пощекотала, – сипло проговорила я. Жаловаться, как и расписываться в собственной глупости, было стыдно. – Вот ее волос.

Яга осторожно, бережно, будто ребенка, взяла у меня подарок водяного, поднесла к свету. Тонкий зеленый волос в лучах солнца переливался радугой, точно роса на траве поутру. Яга дернула носом, втянула воздух так, что ноздри затрепетали, и с одобрением кивнула.

– Чую, чую смерть, из воды извлеченную. – Она перевела взгляд на меня и досадливо цокнула языком. – Как в лапы русалке угодила, горе луковое? Полынь не помогла или слова нужные забыла?

– Дремота меня сковала, – неохотно призналась я. – Не сразу поняла, где нахожусь: наяву или во сне.

Яга сложила руки на груди. Мои слова ей не пришлись по душе, но нравоучений не последовало, все же волос – вот он, в ее унизанных кольцами пальцах, будто кончик нити в объятиях иглы.

– Вовремя, значит, ты проснулась, – заметила она и махнула рукой. – От смерти спаслась, а от хвори я тебя излечу. Есть у меня одно снадобье… Коли не предначертано тебе погибнуть, оно на ноги вмиг поставит.

Она подошла к окну и, широко разведя резные ставни, крикнула в даль двора:

– Соколик, банька натоплена?

Я заглянула за плечо Яги. По тропинке между колодцем и сараем шел Кощей. Обнаженный по пояс, он тащил в одной руке связку чурбаков, а другой придерживал топор, закинутый обухом на широкое плечо. То ли взгляд мой помутился из-за лихорадки, то ли виной тому было солнце, бьющее в спину Кощея, но капельки пота, стекающие по его бугрящемуся сухими мышцами стану, заставили судорожно сглотнуть. Пылающее горло обожгло болью, а лицо наверняка уже не было таким белым, как прежде.

– Натоплена, душа моя, – мурлыкнул Кощей, останавливаясь на тропинке. – Пойдешь?

– Василису сначала отправлю, – ответила Яга. – Ей согреться надобно. Положи в парилку новый веник, но не березовый, а дубовый.

С губ Кощея не сорвалось ни одного вопроса – лишь обещание сей же час все выполнить, сопровожденное плутовской улыбкой. Видать, за минувшие лета в избушке он ко всякому привык.

Яга спустилась в подпол, вернулась с медным пузырьком с мизинец величиной. Узкое желтое горлышко, заткнутое деревянной пробкой, тускло поблескивало на свету.

– Возьми и ступай в баньку, – сухо сказала она и подтолкнула меня в сторону крыльца. – Да поскорее. Гость ко мне сейчас заглянет – важный, долгожданный. Нечего тебе под ногами крутиться, чай не кошка у крынки.

Только сейчас я приметила на столе серебряное блюдечко. Яблочко лежало чуть в стороне, потому на дне можно было разглядеть разве что свое отражение – туманное, неясное, как наше грядущее.

– Князя какого ждешь? – спросила я без особого интереса. Привыкла уже, что к Яге частенько кто-то за советом захаживает. – Или леший придет в картишки перекинуться?

– Не твоего ума дело, – вдруг непривычно резко ответила Яга, точно оплеуху словесную отвесила. – Иди давай, да спину хорошо пропарь, снадобье уже после бани примешь. Как раз на разгоряченное тело хорошо пойдет.

Я удивленно покосилась на наставницу: давненько от нее не слышала таких острых, режущих хлеще острого лезвия речей. Настроение, что ли, дурное или беспокойство снедает? Но из-за чего?

– Иди-иди, – настойчиво повторила Яга и сунула мне в руку снадобье. – В баньке подольше посиди, не торопись. Я там квас в предбанник поставила, если вдруг пить захочешь.

Такая забота и вовсе сбила с толку. Чудилось, что мне сейчас еще и котомку со снедью всучат, лишь бы я уже скатилась с крыльца да подольше не возвращалась. Ладно, лишь бы потом в избу пустили. Не хочет Яга, чтобы я уши грела, – не стану. Тем более что голова, налитая тяжестью, плохо соображала. Что бы ни подслушала, все равно пойму неверно.

– Баннику кружку кваса не забудь оставить, – крикнула мне в спину Яга. – А то снова примется в отместку подглядывать, пакостник мелкий.