Избушка на костях

– Не тронут наше добро, – сказала Яга, надевая на голову венец. Жемчужные нити ласково прокатились по ее скулам, подчеркивая их остроту и белизну. – Гостей не принято обижать. А мы здесь гости, к тому же званые.

Я облизнула губу. По языку прокатился солоноватый привкус крови, и огонь, бегущий по жилам, вскипел шипящей лавой. Кончики пальцев закололо, а в волосах наверняка уже замелькала пламенная ящерица. Яга этого не видела. Она, повернувшись ко мне спиной, уже вышагивала по тропе, ведущей к берегу. В проеме зеленых ветвей проглядывала синяя гладь реки, которую, точно парус, взрезал остроугольный венец Яги.

– Пойдем?

Я обернулась. Позади стоял Тим. Алая рубаха удивительно шла ему, плавно очерчивая широкие плечи. Стройный стан подпоясывал расшитый кушак. Грубые холщовые штаны, заправленные в кожаные сапоги, не прятали длинных и, как я помнила, сильных ног. Нас разделяло меньше шага, а потому мне пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с Тимом взглядом. В детстве его пробовали дразнить за высокий рост, но быстро перестали: дрался Тим всегда будто насмерть, не жалея ни себя, ни обидчиков.

– Пойдем, – тихо согласилась я. – Только мешок возьмем.

Тим вытащил со дна ступы легковесный холщовый мешок, о содержимом которого я лишь догадывалась. Чуть повела носом, улавливая приглушенный аромат лесных трав и цветов. Тим закинул ношу себе на плечо, и я с легким трепетом вложила свою руку в его свободную ладонь. Он сплел наши пальцы и послал мне улыбку – короткую, согревающую, от которой в голове зашумело сильнее, чем от самой ядреной браги.

Трава под ногами незаметно сменилась рыжим песком, а деревья резко расступились. Перед нами раскинулась полноводная река. Заходящее солнце золотило ее воды, расчерчивало алыми стрелами спокойную гладь. На ряби плясали яркие блики, и я прикрыла глаза ладонью, а затем и вовсе отвела взгляд – к не разведенному еще костру, собранному из вязанок хвороста. Чуть поодаль от него высился вбитый в песок столб, который венчало старое колесо. На ступице, точно на сердцевине взрезанного яблока, тускло поблескивал белый череп лошади.

На берегу уже собралась толпа. Чаще в ней мелькали молодые лица: смущенные девушки с алыми, точно спелые яблоки, щечками краснели и хихикали над шутками безбородых, наигранно смелых парней. Но среди них попадались и те, на ком время навечно оставило свои метки. Старуха с седыми волосами и беззубым ртом замахала рукой на особо ретивого парнишку, вьющегося вокруг совсем молодой девчушки, и отогнала его прутиком, как пастух, охраняющий свою вотчину. Девчушка громко рассмеялась и стрельнула глазами в сторону убегающего жениха. Тот прижал к груди ладонь и подмигнул красавице. Старуха мрачно что-то буркнула и грозно потрясла прутиком в воздухе. Стайка девушек рядом весело прыснула. На них зашикала дородная баба с младенцем на руках.

Все они замолчали, стоило Яге шагнуть к неразведенному костру. Она смерила и столб, и череп лошади оценивающим взглядом, точно купец на рынке, и одобрительно хмыкнула. В повисшей на берегу тишине этот звук докатился до самого последнего зеваки. Вперед вышла та самая старуха с прутиком. Низко поклонилась и неразборчиво прошамкала:

– Доброго тебе здоровьица, хозяйка избушки! Рады мы тебе!

Яга чуть пожала плечами, но в ответ не склонилась к земле. Как стояла ровно, не шелохнувшись, с гордо расправленными плечами, так и осталась. Голос разве что стал чуть ниже, мягче.

– Так ведь сами и позвали. Как могла я не прийти?

– Отпразднуй с нами! Не побрезгуй, хозяюшка!

Яга резко повернула голову, всматриваясь в лица собравшейся толпы. Жемчужные нити у лица с глухим стуком ударились друг об друга. Те, кто стоял впереди, невольно сделали шаг назад, будто приметили оскалившегося хищника. От Яги разило опасностью, будто от забродившего кваса – хмелем. Любопытно только: всегда или лишь сейчас? Может быть, я уже так приноровилась, что и не замечала пугающей других сути костяной ведьмы?

Или же, шепнуло что-то внутри, я и сама такой всегда была и буду? Яблоко от яблоньки…

– Отпраздную, – неожиданно мягко ответила Яга. – И милостью своей одарю. Ну что, кто первым хочет узреть свое грядущее?

Кто-то толкнул в спину молодого паренька в дорогой расшитой рубахе, и он, покачнувшись, едва не рухнул к ногам Яги. На молодом лице, только-только тронутом щетиной, проступил ужас. Светлые глаза округлились, стали размером с плошку.

– Э, нет, соколик, – проговорила Яга и погрозила пареньку пальцем. В заходящем солнце ярко сверкнули драгоценные камни колец. Крупный рубин налился алым, точно выступившая капля крови. – Гадаю только девушкам да бабам.

Мужики понятливо отступили. Яга махнула рукой, подзывая к себе Тима. Тот пожал плечами, встретившись со мной взглядом, и спокойно поравнялся с Ягой. Та, не тратя времени на слова, раскрыла холщовый ворот и просунула туда узкую ладонь. Зная свою наставницу, я понимала, что оттуда могли показаться и обглоданные кости, и острые ножи, и даже ядовитые змеи. Не чуй я крепкого запаха трав, точно бы поставила на последнее.