Изгиб дорожки – путь домой

После такого последнего слова на альбоме «Around the World» вы могли бы забеспокоиться о грешной душе Принса. Но оборотную сторону этой картинки можно найти в клипе на песню «Raspberry Beret», где ухмыляющийся Принс выглядит так, будто очнулся от угрюмого заколдованного сна и тут же осознал, что он самый везучий мальчик на свете. В те годы Принс, возможно, был одним из счастливейших людей в мире – не факт, что развлекаться столько, сколько развлекался он, было вообще законно. Авторы пары книг, которые я рецензировал, предполагают, что Сюзанна Мелвойн, с кем у него на тот момент были отношения (сестра-близнец его коллеги по группе Венди – представьте, как, наверное, это было странно?), была, возможно, любовью всей его жизни. Вероятно, неслучайно в тот период Принс был полностью открыт для сотрудничества со всеми желающими; некоторые превосходные работы были созданы при участии или под впечатлением от, среди прочих, Сюзанны Мелвойн, Венди и Лизы, Мэтта Финка и (особенно) – от чудесных аранжировок гуру джаза Клэра Фишера[114].

Вся дискография 1980‐х прекрасна, но для меня апофеозом является не стандартный «Sign o’ the Times» (1987), а «Parade» (1986). В нем есть все: радость и грусть, танцевальная энергия и тоска, траур и меланхолия, групповой фанк и интермедии Дебюсси, отголоски Дюка Эллингтона, Джони Митчелл, киномузыки, французского шансона. Это редкость среди альбомов Принса: идеально реализованное единое целое. От напора вступительного номера «Christopher Tracy’s Parade» захватывает дух: там струнные, трубы, стальные барабаны – целый бестиарий странных вибраций кружится в квантовом фанке. Песня «I Wonder U» длится всего минуту и 40 секунд, но будто бы открывает совершенно новые звуковые горизонты. Снова взглянув на фотографию Принса с обложки «Parade», я заметил, насколько она напоминает отражение: Нарцисс над посеребренной водной гладью рассматривает себя со всех ракурсов и расставляет свои изящные руки, как ветви, чтобы закрыть или направить ими свет. Переверните конверт с этим изображением-отражением, и на обороте глаза Принса вдруг закрыты, он снимает майку, открывая взгляду черное распятие. В отличном и забавном (во всех смыслах: и необычном, и смешном) клипе на песню «Kiss» Принс изображает из себя сексуальный объект, пока Венди сидит рядом и играет песню. Она полностью одета и излучает по-своему мощную, сдержанную сексуальность, она тут главная; Венди смешно, в какой-то момент она скептически изгибает бровь, а полуголый Принс в это время воплощает собой фантазию. (А что за странная, завуалированная, бесполая или бигендерная фигура танцует на заднем плане?)

7

«Sign o’ the Times» был попыткой Принса собрать воедино альбом из дико разнообразного излишка песен, которые накопились за предыдущие несколько лет. С позиции адвоката дьявола, критику этой «культовой» пластинки (которую обычно называют его лучшей работой и/или лучшим альбомом 1980‐х, или даже одним из лучших альбомов всех времен) можно начать с того, что по прошествии лет очевидно, насколько она, в общем-то, неорганична. Некоторые песни безумно хороши, но настроение скачет, а треки местами расставлены просто беспорядочно. Мрачная туча заглавного трека сменяется задорной и легкомысленной «Play in the Sunshine» – будто какой-то блаженный телевизионщик перебил последние минуты «Апокалипсиса сегодня» серией мультика «Сумасшедшие гонки». Не может быть, что я единственный поклонник Принса, для кого идеальная последовательность «Sign o’ the Times» начиналась бы с заглавного трека и завершалась песней «The Cross»: от апокалипсиса к откровению. Вместо этого после строгой, околобогословской «The Cross» мы без какой-либо веской причины прыгаем в концертную запись средненького номера «It’s Gonna Be a Beautiful Night». Но многое можно простить за поразительную композицию «If I Was Your Girlfriend», в которой Принс манипулирует своим голосом, выдавая сливочно-мягкий, максимально антибрутальный вокал, не четко «мужской» или «женский», а нечто притягательно усредненное: он звучит, как чувственный ангел.