Изгнание дьявола из моей лучшей подруги

- «Не слышу я твое «мяу» / Нежное, словно рельс, / От тебя ничто мне не осталось, / Лишь разгвазданный мой фейс...»

Начав, Эбби не могла остановиться, поэтому она продолжала распевать во все горло, чувствуя себя совершенно по-идиотски, потому что Гретхен как будто и не слышала. Дойдя до конца припева, Эбби резко замолкла, будто толком и не собиралась петь второй куплет. Остаток пути прошел в молчании.

Гретхен никогда не закатывала рукава, вне зависимости от погоды, иногда ходила с грязными пластырями на кончиках пальцев: у нее стало сильнее пахнуть изо рта, на языке появилась толстая белая пленка, губы постоянно трескались, а волосы от завивки превратились в воронье гнездо, едва сдерживаемое резинкой. Гретхен сутулилась, выглядела забитой, измученной, выжатой, как лимон. Эбби не представляла, как мать ее каждый день выпускает из дома.

Первым учителем, что-либо сказавшим, стал мистер Барлоу: однажды Гретхен два раза уснула на его первом уроке, и он оставил ее после занятия. Эбби ждала рядом с учительским кабинетом.

- Что он сказал? - спросила она. когда Гретхен, наконец, вышла, сгорбившись, и прошла мимо. Прежде чем Ланг успела ответить, мистер Барлоу позвал Эбби внутрь. Крошечный кабинет весь провонял кислым потом Гретхен, и учитель стучал тыльной стороной запястья по окну, пытаясь его открыть. В конце концов, мистер Барлоу оставил окно в покое, включил вентилятор на своем столе и обратился к Эбби:

- Я не знаю, что происходит с твоей подругой, но, если она тебе дорога, помоги ей слезть с веществ.

-Что?

- «Что?» - передразнил он. - Я не глуп, я знаю, что такое наркотики! Если ты - настоящая подруга, останови ее.

- Но, мистер Барлоу...

- Не нужно! - рявкнул он, упал в кресло и пододвинул стопку контрольных. - Я свое слово сказал, ты меня услышала. В следующий раз буду говорить с директором. Я даю тебе шанс помочь Гретхен. А теперь иди на урок.

Эбби поняла, что никто ничего не сделает. Последние пять лет Гретхен представляла собой идеал ученицы Олбеморла. поэтому учителя до сих пор видели не то, что происходило, а то, что они привыкли видеть, и списывали это то ли на стресс перед экзаменами, то ли на домашние проблемы, то ли на то, что десятый класс - трудный переходный период. Может быть, все были заняты собственными разводами, трудностями на работе, трудными детьми, и, если Гретхен не возьмется за ум до тех пор. каждый собирался что-нибудь сделать в понедельник. Или в следующий... или в понедельник через две недели...

Внутри Гретхен происходили изменения - может, из-за ЛСД, может, из-за Энди, родителей, или чего-то еще хуже. В чем бы ни была причина, Эбби должна была продолжать попытки: нельзя бросать Гретхен - она в любой момент готова поговорить. Вот-вот она поднимет голову от ежедневника и скажет: «Эбби, я должна сказать тебе кое-что очень важное...»

На следующий день после этого, в среду, когда Гретхен села в Катышек, Эбби испытала облегчение: ее подруга больше не воняла, хотя одежда на ней была все та же. Возможно, мистеру Барлоу все-таки удалось до нее достучаться.

Но тут в нос Эбби ударил новый запах - духи «Юнайтед Калорс оф Бенеттон», которыми Гретхен облилась с ног до головы. Два года назад родители подарили ей флакон этих духов, быстро ставших ее фирменным ароматом. В то утро от Гретхен так несло этим парфюмом, что Эбби вошла в класс на первый урок, а глаза у нее по-прежнему слезились.

В тот же день Эбби, вопреки голосу собственного разума, обратилась за советом к старшим. Придя из «ТСВУ», она нашла мать за столом в столовой -та сидела над чековой книжкой и сводила баланс. Миссис Риверз хваталась за каждую свободную смену и по три раза в неделю спала у своих пациентов дома, на случай, если те проснутся посреди ночи и им надо будет поменять подгузники. Дочь в основном видела и слышала мать, когда та ненадолго появлялась дома, или спала на диване, или кашляла за закрытой дверью спальни - этим ограничивались их контакты. Не зная, как начать разговор, Эбби просто неловко переминалась у дивана, пока мама не заметила дочь и не спросила, не поднимая головы:

-Что?

Эбби прыгнула с места в карьер, чтобы не передумать:

- У тебя бывают пациенты, которые слышат голоса? Которым голоса постоянно говорят всякое?

- Конечно. Психи...

- И как их вылечить? - Эбби продолжала двигаться к цели.

- Никак, - миссис Риверз порвала горсть аннулированных чеков. - Им дают таблетки, отправляют в дурдом или нанимают кого-нибудь, чтобы смотрели за ними. Например, меня. А то выпьют бутыль очистителя в один присест...

- Но ведь можно, наверное, что-то сделать? Чтобы они стали, как были?

Мама Эбби устала, но ум оставался при ней. Отпив пепси лайт, она посмотрела на дочь:

- Если это про Гретхен (а обычно это про Гретхен), то не забивай этим голову. Ты думай о себе, а о Гретхен пусть думают ее мама с папой.

- С ней происходит что-то плохое. Может, ты поговоришь с ее родителями? Или мы бы сходили к ним вдвоем - тебя они послушают.

- Такие семьи не слушают других. Только ввяжись в это дело, и у них будет повод обвинить тебя во всем.