Изгнанники, или Топ и Харри

Сердце Маттотаупы билось все сильнее. Неужели у Харки здесь назначена встреча с врагом? Его настойчивое желание как можно скорее уйти с праздника было очень подозрительно. Как и то, что Сыновья Большой Медведицы уже давно ничего не предпринимали. Может, они готовят нападение до зимы? И ждали прибытия поезда, чтобы сжечь дотла полные склады продовольствия и строительных материалов?

От этой мысли его бросило в жар. Глаза горели. Бренди и недоверие жгли его изнутри. Он продолжал наблюдение. Харка бесшумно спустился с холма с другой стороны, которая была не видна Маттотаупе, и надолго исчез из его поля зрения. Маттотаупа уже подумывал, не подползти ли ему ближе. Но у него была идеальная позиция, с которой он мог обозревать всю местность. Поэтому он решил подождать. Но так и не увидел сына до самого утра.

Ночь была по-осеннему длинной.

Когда забрезжил рассвет, Маттотаупа согнувшись перебежал к холму, на котором лежал Харка. Там еще остались его следы. Но у подножия холма они резко обрывались. Харка был достойным учеником своего опытного отца. К тому же, будучи разведчиком, он день за днем только и занимался тем, что искал чужие следы и скрывал свои собственные. В этом искусстве он стал уже почти непревзойденным мастером, хотя был еще так юн. А может, именно поэтому.

Поскольку ночью на лагерь никто не напал, Маттотаупа начал постепенно успокаиваться. Подозрения Макки пока не подтвердились.

Маттотаупа пустился в обратный путь. Сильный ветер поднимал облака пыли и раздувал палатки. Из «салуна» все еще слышались звуки скрипки. На траве посреди бараков и палаток валялось с полдюжины пьяных.

Приблизившись к вигваму, Маттотаупа увидел, что коней перед входом нет. Наверное, Харка уже вернулся и повел их к ручью на водопой.

В глубине вигвама сидела безмолвная семинолка. Над очагом в котелке варился мясной бульон. Маттотаупа поставил ружье на место и вдруг застыл как парализованный. Рядом с очагом, на светлом кожаном покрывале, лежал его собственный револьвер.

Маттотаупа схватился за кобуру – она была пуста. Только теперь он понял, что делал Харка, когда исчез, тщательно скрыв свои следы: он умудрился незаметно достать револьвер из его кобуры. Это была неслыханная ловкость.

Маттотаупа не стал поднимать револьвер.

«Пусть пока полежит», – подумал он. Если бы между ними сохранились прежние нерушимые узы, связывающие сына и отца и позволяющие любую степень откровенности и доверия, Маттотаупа бы сейчас рассмеялся, порадовался за сына и за себя, сумевшего воспитать такого искусного разведчика и будущего воина, который в свои семнадцать лет уже смог перехитрить своего отца, и с гордостью рассказал бы всем об этом забавном происшествии.

Может, ему еще удастся извлечь пользу из этой истории. Если Харка поверит, что отец просто хотел помочь ему, а заодно испытать его навыки разведчика, он сможет свободно высказать сыну похвалу. Но если Харка решил, что отец подозревает его в измене, как подозревает его пьяный Макки, то… Маттотаупе страшно было даже подумать об этом. Впрочем, у него и не осталось времени на раздумья: вернулся Харка.

Он слышал, как тот несколькими точными ударами обуха вбил колышки в другом месте, где еще не была выщипана свежая трава. Через минуту Харка вошел в вигвам.

Маттотаупа так до сих пор и не поднял револьвер.

Только теперь, на глазах у сына, он нагнулся, взял оружие и сунул в кобуру, едва заметно улыбнувшись, с безмолвным вопросом, настроен ли сын принять эту историю так, как хотелось ему, Маттотаупе.

Харка молча взял свое бизонье покрывало и лег спать. Маттотаупа лишь на долю секунды успел взглянуть в лицо сына и сразу понял, что все потеряно.

Он помедлил немного, затем вышел из вигвама. Какое-то время он бесцельно бродил по лагерю, но вскоре ноги сами принесли его к «салуну», откуда все еще звучала скрипка цыгана. Он вошел внутрь. В нос ему ударил запах пива, табака и рвоты. Большинство столов уже опустели. Лишь за несколькими еще сидели самые выносливые гуляки с одутловатыми лицами. Они хрипло горланили, то и дело требуя бренди. Их обслуживали три официанта. Девушки уже ушли.

Маттотаупа посмотрел в сторону столов, за которыми сидели инженеры и ветераны-разведчики. Кровавый Билл и его Длинная Лилли все еще пировали, а с ними еще четверо мужчин. Рыжего Джима, Джо, Генри, Тэйлора, Шарлеманя и Макки уже не было. Когда Маттотаупа медленно пошел между столами, цыган заиграл бравурную мелодию. Маттотаупа приблизился к подиуму, рассеянно посмотрел на скрипача, словно не видя его, и бросил ему золотую монету. Цыган радостно сверкнул глазами, оркестр грянул еще громче, и эта бешеная музыка прозвучала зловеще в огромном пустом зловонном пространстве.

Маттотаупа опустился на ближайшую скамью. Его не смущало, что стол перед ним весь был залит пивом.

– Бренди! – крикнул он.

Официанты с готовностью обслужили дорогого гостя. Под музыку, которую оркестр играл только для него, Топ опрокидывал один стакан за другим. У него уже кружилась голова, но он продолжал пить. В конце концов он свалился на пол, и глаза его закрылись.