Изгнанники, или Топ и Харри

Горный Гром спрыгнул с коня, и молодые воины вдвоем, приложив немало усилий, повалили брыкавшегося и даже – вразрез с отведенной ему ролью – кусавшегося жеребенка на землю, сняли с его шеи петлю лассо. Как только они отпустили его, он тут же вскочил на ноги, но Рогатый Камень уже сидел у него на спине. Молодой мустанг пустился вскачь, но ему никак не удавалось сбросить всадника. Наконец тот сам спрыгнул с него, так же как тогда, мальчиком, спрыгнул с теленка, – сделав сальто назад через круп, успел ухватиться за хвост жеребенка и, несмотря на опасность получить удар копытом, пробежал еще несколько шагов и только потом под восторженные овации вернулся к брату. Они весело посмеялись вместе со зрителями, но тут неожиданно прибежала «бизониха». Вождь Горящая Вода в роскошной бизоньей шкуре с рогами ревел очень натурально и устрашающе. Молодые воины мгновенно сняли путы с ног своих лошадей – гнедого жеребца и сивой кобылы, – чтобы те не стали жертвой разъяренной «бизонихи». Лошади отбежали подальше, остановились и стали спокойно, с любопытством следить за действиями своих хозяев. «Маленькие охотники», спрятавшись за «убитым бизоном» – переодетый буланый мустанг послушно играл роль мертвого быка, – прицелились из луков в несущуюся прямо на них и грозно сопящую «бизониху». В этот момент выяснилось, что ее «детеныш» пренебрег своими обязанностями артиста и удрал со «сцены». Зрители тщетно пытались поймать его и вернуть «бизонихе». Крики юношей на южной границе лагеря говорили о том, что и они верхом гонялись за ним, пытаясь заарканить с помощью лассо, но у них ничего не получалось. Жеребенок-однолеток оказался быстрее любого мустанга.

Пришлось прервать представление и начать охоту на жеребенка. Рогатый Камень, сняв с буланого бизонью шкуру, помчался на крики. Горящая Вода поскакал вслед за ним на своем гнедом. Все вскочили на своих лошадей и устремились за ними, чтобы не пропустить увлекательное зрелище. Никто не верил, что жеребенка удастся поймать.

Но они недооценили быстроту и ум буланого жеребца, и через несколько минут на их глазах разыгралась сцена, которую они себе и представить не могли. Когда Рогатый Камень и Горный Гром увидели в прерии жеребенка, Рогатый Камень подал брату знак рукой, чтобы тот остановился, а сам на скаку спрыгнул с коня, как ветер летевшего по лугам, и поспешил на ближайший холм, чтобы наблюдать за тем, что должно было произойти. Остальные тоже остановили лошадей. Буланый мустанг, оставшись без всадника, налегке помчался вперед невообразимым галопом, быстро догнал жеребенка, перерезал ему дорогу, стал скакать вокруг него, тесня его назад и грозя укусом или ударом копыта, и в конце концов погнал его в табун.

Там уже снова собрались участники праздника. Рогатый Камень похвалил буланого. Серый жеребенок смирно стоял рядом с другими мустангами и тяжело дышал, раздувая бока.

– Ты еще слишком молод, чтобы рваться на волю, – сказал ему Рогатый Камень, и Горный Гром ласково погладил беглеца, который, несмотря на свою молодость, тоже показал себя великолепным скакуном.

Так, всеобщим весельем, закончилось представление на тему «теленка», и все остались довольны. Воины уверяли Горящую Воду, что еще никогда не видели такой роскошной «бизонихи», какую он изобразил. Юноши возбужденно обсуждали подробности охоты на жеребенка и новые чудеса, показанные буланым мустангом, которому явно помогали духи.

Между тем уже давно подошло время следующих «живых картин», и все поспешили на место действия – на луг, пересекаемый ручьем, где удобнее всего было изобразить обманный маневр переодетых в бизонов воинов.

Представление должно было начаться с разговора Маттотаупы и Харки, в котором отец объясняет сыну задуманную хитрость. Рогатый Камень поискал глазами отца, которого уже заметил среди верховных вождей. Тот шел к обозначенному месту.

Рогатый Камень поспешил ему навстречу. На «сцене» уже был разведен небольшой костер. Маттотаупа и его сын вели себя совершенно спокойно. Глядя на них, никто не мог сказать, что им неловко сидеть у костра и беседовать в мире и согласии. Только один раз во время разговора между ними промелькнула искра раздора.

– Там пятьдесят воинов ассинибойнов, отец.

– А здесь – Маттотаупа! Я – Маттотаупа!

Его глаза загорелись, лицо оживилось; он поднял голову и гордым взглядом обвел толпу. Сын, встретившись с ним глазами, сначала потупил взор, но потом ответил на его призывный взгляд.

– Да, ты – Маттотаупа, – произнес он тихо. – Будь Маттотаупой – ничего другого я от тебя не жду.