Изгнанники Зеннона

Я была так потрясена, что не сразу заметила, как к нам подъехали два оставшихся всадника со свободной лошадью в поводу. Оба – коренастые здоровяки, одетые в темно-коричневые охотничьи костюмы. Один из мужчин был помоложе, второй – постарше, с аккуратными усами и короткой густой бородой. У каждого из них был при себе меч. Заметив в моих глазах испуг, мужчины добродушно улыбнулись. Старший заговорил солидным тяжелым басом:

– Не пугайтесь так. Просто Амри сегодня не в настроении – дурные новости, сами понимаете.

Младший поддакнул:

– Когда она такая, не то что слова поперек сказать нельзя – лучше и не дышать в ее сторону. Но вы молодцы, – одобрительно кивнул он.

– Ладно, Генс, потом поболтаешь, ехать пора. Бери юношу, я помогу нашей гостье.

Генс недовольно скривился:

– Вечно ты за меня решаешь, Лайн.

– Кто старше, тот и решает.

В их голосах прозвучало нечто странное, особенно у Генса, но я не успела сообразить, что именно: Лайн подъехал ближе, подведя свободную лошадь, и помог Кинну подсадить меня. Усаживаясь, я неловко задела седло правой ногой, и лодыжка вспыхнула от боли, а я еле сдержалась, чтобы не застонать. Да уж, вряд ли поездка будет приятной.

Лайн, заметив это, погладил лошадь по холке:

– Не бойтесь, Красотка идет очень мягко, она вышколенная.

Положив руки на переднюю луку седла, я увидела, что пальцы дрожат от напряжения – я слишком долго держалась за Кинна, – и мельком отметила, что ухоженные лошади Лисиц были нуммийскими чистокровными, такими бы и Советники не побрезговали. Но откуда такие лошади тут взялись? Конечно, животных Тени не трогали, но за столько лет выживший домашний скот должен был одичать. И вообще, зачем Лисицы ведут с собой сменную лошадь?

Лайн что-то ласково сказал Красотке, а потом грустно мне улыбнулся:

– Они с Нери неплохо ладили.

– Так вы взяли ее… для Нери? Но разве она не должна была вернуться в Зеннон?

Лайн отрицательно покачал головой. Кинн поднял с дороги мое кепи, которое чудом не растоптали, и, отряхнув, отдал мне. При этом он незаметно коснулся моих пальцев, словно говоря: «Всё будет хорошо».

Генс тем временем спешился, вытащил из чересседельной сумки чепрак и, постелив его на круп лошади, нехотя приблизился к Кинну.

– Мешок отдай Лайну, потом выверни карманы и всё, что там есть, бросай сюда, на дорогу.

Меня передернуло от возмущения:

– Что вы себе позволяете?

Генс пожал плечами:

– Только не говорите мне, что эта татуировка – для красоты. Вид у тебя, приятель, не особо опасный, но рисковать я не хочу.

Кинн напряженно замер, а потом медленно снял с груди мешок и передал мне. У меня мелькнула мысль, нет ли там чего-нибудь важного, но Лайн уже протянул руку, и я, ощущая бессилие, отдала ему мешок.

Кинн тем временем по очереди вывернул карманы куртки и штанов. В одном из них оказался складной нож с арганитовым лезвием, в другом – кожаный мешочек с камнями для щита. При виде мешочка сердце у меня дрогнуло. Хорошо, что Кинн забрал из поместья еще и камни Псов. Лишь бы Генс не взялся обыскивать его карманы сам.

Но молодого мужчину найденное, видимо, устроило – он подобрал нож, заглянул в мешочек и, тихонько присвистнув, убрал всё себе за пазуху. Потом он вскочил на коня и крикнул Кинну:

– Седло я тебе не уступлю, уж извини.

Тот, взявшись за протянутую Генсом руку, молча залез позади него на коня, и мы тронулись: я посередине, слева от меня ехал Лайн, а справа – Генс с Кинном. Лодыжка сразу же болезненно заныла, но, к счастью, ехали мы неспешно, и че рез какое-то время я перестала замечать боль.

Генс, похоже, терпеть не мог молчание и то и дело перебрасывался с Лайном какими-то малопонятными репликами, а я, невольно слушая их разговор, внезапно кое-что осознала. По тому, как прислушивался к ним Кинн, я поняла, что он тоже заметил: их выговор отличался от нашего.

Воспользовавшись паузой в разговоре, Кинн спросил Генса:

– Вы ведь не из Зеннона?

Лицо у молодого мужчины вытянулось, и он со скорбной миной посмотрел на Лайна. Тот с усмешкой ответил:

– А я тебе всегда говорил, что зеннонец из тебя хуже некуда. Ну уж точно хуже, чем из меня.

Мне вдруг вспомнились занятия с наставником Луккианом, и я с уверенностью сказала:

– Вы из Альвиона.

Лайн отозвался, уже не скрывая свой мягкий альвионский выговор:

– Именно так.

Кинн нахмурился.

– Но почему вы здесь? Вас тоже изгнали?

Генс взглянул на Лайна, и оба рассмеялись, словно это была очень удачная шутка.

– Ох уж эти зеннонцы! Чуть что, так сразу «изгнали».

– Вы… не преступники? – не удержалась я.

Генс воззрился на меня с оскорбленным видом.

– Преступники!.. Мы торговцы. Каждый день рискуем своими жизнями, чтобы обеспечить людей всем необходимым.

Мы с Кинном в изумлении переглянулись.

– Но торговля Альвиона с Зенноном прервалась почти девять лет назад!

Генс закатил глаза:

– О наивнейшие! Официальная торговля, может, и прекратилась, но мы, – он вдруг подмигнул мне, – готовы работать даже в тяжелых условиях. И потом, неужели вы думаете, что мы торгуем только с зеннонцами?

Тут уже не выдержал Кинн:

– О чем вы говорите? Тени поглотили всю Серру, кроме Зеннона и Альвиона.