Изгой

— … В случае если за означенный срок ответчик окажет уникальную услугу Государю и Отчизне, совершит беспримерный подвиг, или проявит себя как-либо иначе, за ним закрепляется право на досрочную реабилитацию после отдельного рассмотрения…

«А вот это уже интересно. Понятия не имею, какие подвиги здесь считаются беспримерными, но придумаю что-нибудь. По крайней мере, мне сейчас направление показали — куда идти и что делать».

— … Новое испытание магических способностей назначить шестое июля одна тысяча двадцать восьмого года. Или раньше, если появится такая нужда. Ответчику необходимо подать заявку в письменном виде в канцелярию Суда Чистой Крови не позже чем за месяц до означенного срока. По результатам испытания предоставить возможность возвращения в род. Или не предоставить, в случае если ответчик не подтвердит родовые способности. Решение окончательное и обжалованию не подлежит, — завершил свою речь Меньшиков, стукнул молотком по специальной подставке и, устало отвалившись на спинку кресла, вяло махнул мне рукой. — Сдайте атрибуты рода секретарю. А вы выправьте ответчику необходимые документы.

Последняя фраза адресовалась графу Вронскому. Тот шагнул было ко мне, но, услышав мои слова, остановился и недовольно дёрнул щекой.

— Я лучше батюшке всё отдам. Целее будет. А то знаю я вас, крыс канцелярских. Отдашь, потом не доищешься, — сказал я и, расстёгивая пояс с парадной саблей, развернулся к отцу.

Тот стоял ошарашенный и взъерошенный. Волосы растрепались, бакенбарды топорщились, в глазах оторопь. Я вручил ему саблю, скрутил с мизинца перстень, сунул в ладонь. Перстень я бы оставил себе, но вряд ли позволят, даже спрашивать не стал, чтобы не разгневать удачу.

— Спасибо, сын, — пробормотал отец с потерянным видом. — не ожидал.

— Да ладно, бать, — усмехнулся я и хлопнул его по плечу. — Мы же семья.

— Ну да, семья, — повторил он. — Что думаешь делать?

— Не знаю пока. Придумаю что-нибудь.

Трогательную семейную сцену разрушил ледяной голос графа Вронского.

— Подойдите, ответчик. Нам нужно закончить с формальностями.

* * *

— Чего из-под меня надобно? — спросил я, когда приблизился к конторке.

Вместо ответа, граф вытащил из кармана бесцветный кристалл, размером и формой с коробок спичек и направил тот матовой стороной мне в лицо. Кристалл вспыхнул, выплеснул яркое облачко и тут же втянул обратно со звуком, с которым прихлёбывают чай из блюдечка. Когда я проморгался, Вронский уже отнимал артефакт от документа, на котором осталась моя физиономия в фас. Причём в цвете.

— Под каким именем вас вписать в новое удостоверение личности? — спросил он, отложив кристалл в сторону, и взялся за перо.

Я на секунду задумался.

— Пишите. Мишель Смолл.

Тот заполнил каллиграфическим почерком нужные строчки, после чего поставил оттиск печати. Один и второй. Я протянул руку…

— Погодите, ещё не всё. Стойте ровно, — процедил он и принялся срезать канцелярским ножиком знаки отличия с моего мундира.

— Эй, а нельзя поаккуратнее, — воскликнул я, когда он грубо отпорол жёлтенький щит с груди, оставив на дорогой ткани прореху и безобразно торчащие нитки. — Когда я ещё такой костюм куплю?

Он сорвал с моего плеча плетёный шеврон и прошипел мне на ухо, стараясь сделать это незаметно для остальных:

— Вы смертельно оскорбили меня, Смолокуров.

— Чем это интересно? — опешил я, искренне не догоняя, чем мог его так обидеть.

— Вы поставили под сомнение мою честность в присутствии высоких особ и прилюдно сравнили с крысой.

«Ох ты ж, господи вседержитель, я и забыл, где я. Тут же, куда ни плюнь, везде столбовые дворяне, с обострённым, мать их ети, чувством достоинства. Дожил, блин, слова уже не скажи», — озвучивать мысли я не стал, не хотел обострений конфликта. — Простите граф. Я не имел в виду ничего такого и, уж тем более, вас.

— Простите⁈ — прошипел тот, спарывая с брюк жёлтые канты. — Подобные оскорбления можно смыть только кровью! Я вызываю вас на дуэль.

— Дуэль? Ты серьёзно? — опешил я, про себя подумав: «Не, он реально охренел. Дуэль? Из-за такой-то мелочи?».

Я отстранился и посмотрел на него, как на предполагаемого противника в поединке. Граф был старше меня всего лет на пять. Ладно скроен, проборчик, смешные усишки. Уделаю, на раз-два, если надо, но надо ли?

— Говорите мне «вы»! — ещё пуще взъярился Вронский.

— Не много ли чести? — разозлился я. — Дуэль? Готов, хоть сейчас. Выбор оружия, надеюсь, за мной?

Я прикидывал, что бы выбрать, чтобы получить преимущество, остановился на кулаках. Они и спесь с усатенького собьют, и, как я понял со слов Трифона, дворяне не очень празднуют мордобитие. Так что у меня все шансы его ушатать даже в Мишенькином хилом теле. Но граф не повёлся.

— Сейчас? — фыркнул он с высокомерием истинного аристократа. — Сейчас бой с вами уронит мою честь и достоинство. Вы уже пять минут, как никто.

— А ты ничего не попутал, граф⁈ — взбеленился я, сжав кулаки.

Тот отскочил, схватил с конторки документ с гербовыми водяными знаками и помахал им у меня перед носом. Там значилось:

Майкл Смолл.

Происхождение — прочерк.