Изгой

Думала ли когда-то Маат, что ей, готочке, панкушечке, пацифистке и феминистке, так понравится милитари? Ей было искренне по-детски весело среди этой стаи здоровых, игривых кобелей, особенно зная, что она под защитой вожака этой стаи. Она была несчастлива дома в детстве, в университете бывало иногда весело, но это не то же самое. Она мечтала о космосе, о перелетах, о невиданных планетах. Но космос оказался не похож на мечты. Пустота и тишина ей не понравились. Ей было не уютно не только на том вонючем транспортнике, но и на 45-й, и на планете геологов. А потом был ужас в Долине Чобан, потом скучные заседания межгалактических комиссий. Через месяц она рассталась со всеми своими друзьями, а когда расставалась с Тором — другом детства и садилась в звездолет, плакала. Она была несчастна в тот момент, летела к скоту в постель, чтоб выполнить какую-то скотскую миссию и участвовать в какой-то скотской чудовищно опасной игре этих е…нутых джедаев, магов, боголюбов и программистов.

И вдруг, здесь на 6-й С Цефея на нее вывалилось, как из мешка Деда Мороза счастье, окутало и держало в своем радужном шаре уже больше двух суток. До того она знала только два вида мужиков. Пьяное быдло, маскулины, безымянные мужланы, толпами бродившие по улицам городов, где она жила, иногда приставая со своими дебильными заманухами. И ее близкие друзья Вагнер, Волос и Тор — интеллигентные мальчики, умники, противоположные всему, что она понимала о «мужиках-скотах». У нее было несколько раз с Тором, он милый, сильный рыцарь, поэт, очень аккуратен и не прилипчив. Но эти маскулины в погонах перевернули все ее представления о мужественности. Ничем не скрытая телесная, животная энергия самцов у них уживалась с интеллигентной манерой, умными словечками. Они могли рассуждать о сложных вещах, не менее мудро, чем ее старые друзья, но со смехом, не «грузясь». Какая-то удалая легкомысленность при ясном понимании глубины проблем.

Ее привезли на вертолете на этот полигон. Посреди лесов была многокилометровая выжженная пустыня. Здесь много лет отрабатывали тактику звездного десанта. Она стояла рядом со своим генералом на вышке, когда с неба по песку и по макетам укреплений ударил огонь, разметав в стороны горящие покрышки и бревна, из синевы стремительно упали серебристые и нарядные, как банки из-под напитков, десантные корабли. Подняв тучи пыли, они горели жарким красным маревом, раскаленные при прохождении атмосферы. Не дожидаясь, пока остынет воздух и усядется пыль, у «банок» стали откидываться аппарели, и оттуда на бешенной скорости, как на пружине стали выскакивать в разные стороны боевые машины, побежали солдаты, стали выкатываться грузовики. Десантники в ту же секунду заполнили мир вокруг себя треском и грохотом, пыхали залпами пушки, бахали танки, стрекотали пулеметы. Солдаты бегом неслись вперед, расстреливая мишени, тыча штыками в чучела врагов, закидывая гранаты в блиндажи.

Офицеры по очереди объясняли девочке смысл десанта — нужно нагло и быстро вломиться на чужую территорию и захватить плацдарм, пока не пришли основные силы противника. Суть тактики — быстрота и ошеломляющая жестокость, концентрация всех сил на маленьком клочке земли, сминающая любое сопротивление. «У этих парней пути назад нет. Или вперед или смерть. Или ты убьешь или тебя», — говорили ей полковники, показывая руками все самое интересное, — где сейчас взламывают передний край противника, где крушат вражеские тылы, где пылит вдалеке разведка…

Они были гопниками-джентльменами, дворовыми пацанами, которые, казалось, сейчас шлепнут по заднице, но не шлепали. В каждой фразе, казалось, сейчас прозвучит мат, но не звучал. Чуть что — смеялись, все у них было легко, надежно, а если ломалось — сразу чинилось. Казалось, «эти» всегда добьются своего, их ничто не остановит. И ей было приятно, что они с ней так вежливы и предупредительны. Она чувствовала, ей приятно быть сучкой среди этих веселых и сильных кобелей, ей нравилось, как они крутятся вокруг нее, обнюхивают, играют с ней, затягивая в свой круг.

Потом Уоллос решил ее покатать на БМП, лихо запрыгнув на место водителя по-походному, торча плечами и затылком над броней, усадив ее на ребристом коробе двигателя. Она сидела, расставив ноги и держась руками за штыри, трясясь на ухабах и поворотах. Горячая машина рычала и сопела, взлетала на пригорках, тяжко падала опять на камни и песок, в лицо бил жгучий ветер с мелким песком, и они неслись, не обращая внимания ни на какие препятствия, напролом, сминая все на пути. В детстве она рисовала себя верхом на фантастическом драконе, мечтая приручить его силу и огонь. Сейчас она видела у своих ног хохочущую голову Уоллоса, чувствовала под собой 15 тонн могучего железа, упиралась плечом в смертоносную пушку, с радостью жарилась под палящим солнцем сидя на раскаленной железяке, видя за собой огромный шлейф пыли и песка, поднятого машиной.