Изгой

Коснулись песка, не дожидаясь, когда воздух остынет, десантники на машинах рванулись наружу, попылили в сторону космодрома. Местность была здесь заражена. Химики говорили, что уровень радиации не высокий, облако легло мимо, и обещали, что через пару месяцев здесь можно будет находиться без средств защиты. Но пока что Маат и Уоллос натягивали прорезиненные комбинезоны, чулки и противогазы. Это были самые современные модели, они почти не стесняли движения и были оснащены терморегуляторами, в них человек не чувствовал себя, как внутри скороварки. И эти комбезы держали форму по фигуре, не превращаясь в мешок. В общем эта слегка блестящая песчаного цвета стильная одежка нравилась Маат и ей нравилось, как в своем комбезе выглядел Джонсон. Он с автоматом в руке с группой своих офицеров грузился в джип, чтоб ехать за первыми колоннами своих десантников. Внедорожник скрылся в шлюзе, нырнул по аппарелям вниз и пошел по пескам в сторону черных квадратов космодромного поля и руин терминалов. Маат должна была выехать вместе с медиками, которые заканчивали готовить свои кунги к выгрузке. Она уселась в кабине головного колесного бокса с большими красными крестами на желтых тентах. За ними к шлюзу подтягивались гусеничные тягачи с боксами — готовыми операционными, кухнями, процедурными, из которых на месте можно будет составлять, как из кубиков госпиталь.

Военные делали все быстро и четко, как всегда случалось там, где командовал Уоллос. Он появлялся на своем джипе тут и там, смеялся, ругался, подначивал, следил, чтоб никто не дурил со средствами защиты — не снимал, не забывал контролировать показания встроенных в комбезы дозиметров и прочих приборов.

Красавец-гарнизон был к вечеру готов и был похож на образцово-показательный пионерлагерь. По ровным улочкам катались чистенькие машинки. Десантники, даже часовые на постах, в новеньких нарядных противохимических комбинезонах и шлемах-противогазах были похожи на героев фантастических фильмов про войны будущего. Вдоль улиц постелили газоны и клумбы, а рядом со столовой поставили играющий огнями светомузыки бокс-бар, где свободные от дежурства солдаты и офицеры могли вечером выпить пива и расслабиться, сняв противогазы, поиграть в бильярд или боулинг. Маат слонялась по лагерю вместе со съемочной группой, демонстрируя все это телезрителям, собирая интервью у бравых бойцов, медиков, связистов — довольных этой командировкой, своей службой и будущей миссией. Перед камерой инженеры заверили Уоллоса, что за две недели смогут в полном объеме восстановить работу Бахдийского авиакосмического транспортного узла. Генерал еще раз в кадре напомнил о задачах, возложенных на межгалактические силы — обеспечить порядок и безопасность на территориях стран, где дестабилизирована или уничтожена политическая система, помочь восстановить важнейшие объекты инфраструктуры и поддержать государственное строительство. Призвал уцелевшие подразделения всех армий бывших стран-участниц ядерного конфликта к сотрудничеству с миротворцами.

Если не касаться темы лежащего за стеной мегакладбища Бахди и подобных пыльных пятен, покрывших весь континент, если сосредоточиться на том, как все славно получается и строится у десантников, получается вполне позитивный репортаж. В середине ночи, закончив материал и опубликовав, Маат пошла в бар, наткнувшись там на Уоллоса и с ним двух полковников, в том числе Вейлса. У них был вискарь, которым с ней радостно поделились. Джонсон и его друзья опять были теми, кого Маат впервые увидела несколько месяцев назад на десантных учениях, — веселыми четкими пацанами, у которых все получалось, и которые опять затевали что-то эдакое. Генерал улыбался, смеялся, хлопал товарищей по плечам, обнимал игриво Маат, химкомбинезоны играли в огнях от барной стойки, загадочно и фантастично, оружие висело на ремнях на спинках стульев, из динамиков играло что-то модное из свежих мановахских хитов.

Маат млела, расплывалась в улыбке, пока вдруг не впала в ступор, вспомнив зрелище Бахди. Рядом, в пяти километрах начиналось море раскрошенного камня и гниющей плоти двух миллионов человек, простиравшееся на десятки километров да самых гор. Маат вздрогнула, почувствовав, что здесь на этой планете недавно в один момент погибли миллиарды людей, сгинув по чьей-то воле, шепотом спросила Уоллоса:

— За чем их всех убили? Для чего? Это зачистка для Баунти?

Полковники напряглись, уставившись в стол на стаканы с виски. Генерал убрал улыбку, посмотрел на нее внимательно:

— Это не я сделал. Они сами решили свою судьбу. Они сами жали кнопки, точней их президенты, сами игрались в войнушку. Да, мать, их подталкивали, но они имели все возможности свернуть с этого пути, а не идти как скот за пастырем. Да, это делалось для Баунти. Он должен был здесь навести порядок потом, создать новое государство — одно из своих государств, опорных пунктов из которых он бы распространял новый порядок на все галактики.