Изгой. Истерзанные крылья

Порой эти вояжи на землю оканчивались не слишком угодным для наварха образом – айраниты приводили в клан женщин иной расы. Их принимали, но до конца жизни смотрели со снисхождением. А бывало, что айраниты сбегали к своим возлюбленным сами. В этом случае с отступника снималось заклятие, и клеймо на затылке неминуемо исчезало, делая айранита пустым местом и для своего клана, и для всех остальных. Воин, лишенный знака отличия, считался ненадежным слугой и желающих принять его на службу среди других рас не было. Изгоям не доверяли. Их презирали. Лишившись клейма, они все равно что переставали существовать.

Все это я в полной мере испытал на себе. Когда тебя изгоняют, ты можешь уйти только в том, что на тебе надето в сей миг. Тебе не позволяется ни взять с собой что-либо, ни попрощаться с теми, кто тебе дорог. С этого момента ты считаешься запачканным, а для родственников приравниваешься к погибшему.

Мне никогда не забыть молчаливых слез матери и сурового лица отца в тот последний раз, когда я видел их.

К тому времени, когда встретил князя фейри, я уже превратился в полуголодное, изможденное и одичавшие существо, потерявшее смысл своего существования. Его предложение о поступлении на службу можно было считать настоящим благословением свыше. Я даже не мог поверить в то, что мне столь невероятно повезло.

Но я быстро понял, что все не так просто, как мне казалось. У Морхира были свои собственные условия.

– Протяни руку, айранит.

– Киаран.

– Что?

– Меня зовут Киаран.

– Мне все равно, – последовал холодный ответ. – Я буду называть тебя так, как пожелаю. Ясно?

Под взглядом светло-карих, словно полыхающих огнем глаз, хотелось поежиться. Первый росток сомнения зародился внутри, но был смят более практичными соображениями о том, как отчаянно необходимо мне это место на службе у князя.

– Да, мой господин, – покорно ответил я, хотя слова давались с большим трудом.

– Руку, – повторил Морхир.

Я сделал то, что он просил. Вернее, требовал. Грубо схватив мою ладонь, князь полоснул по ней кинжалом. Я зажмурился от резкой и неожиданной боли. Морхир, тем временем, подставил к моей ладони небольшой пузырек, в который потекла из раны багряно-красная жидкость.

Мне хотелось спросить, что он делает, но я не решался. Опасался разгневать фейри до того, что он прогонит меня. Но князь сам ответил на мой невысказанный вопрос, должно быть, застывший в черной пелене глаз болезненной коркой.

– Ты же не думаешь, айранит, что я так просто доверюсь изгнаннику? – спросил он насмешливо. – Я не так глуп. Мне нужны гарантии твой верности. Так вот, сообщаю тебе – если только ты посмеешь меня предать… – Он поболтал кровь в пузырьке, – …То быстро об этом пожалеешь.

Я сжал руку в кулак, ожидая, когда кровоточащая рана затянется. Князь встал надо мной, вложил мне в ладонь другой руки пузырек и потребовал:

– Клянись своей кровью, айранит, что не предашь меня ни при каких обстоятельствах. Что будешь молча выполнять любой мой приказ, независимо от того, насколько он тебе по душе.

Тревога снова сжала внутренности ледяной рукой, но я все же произнес то, что требовал от меня Морхир.

– …Клянусь.

– Так вот, айранит, если ты нарушишь свою клятву… – князь растянул губы в тонкой улыбке , – то ты не умрёшь, нет. Но я прокляну твою кровь так, что ты еще будешь молить о смерти, призывая ее, потому что станешь столь немощным и беспомощным, что смерть покажется тебе настоящим избавлением.

В тот момент я наконец понял, что попал вовсе не на службу к князю. Я попал к нему в вечное рабство. Но сожалеть о чем бы то ни было оказалось слишком поздно. Да и выбора у меня все равно не имелось.

С тех пор я никогда не жалел о том, что отдал свою жизнь в руки Морхира. Никогда. До этой земной осени.

– Что еще ты хочешь забрать у меня? – спросил я, возвращаясь мыслями к загадочной сделке, предложенной Морхиром.

– Только то, что и так должно принадлежать мне! – В его тоне сквозила неприкрытая злоба.

Да, для князя все выглядело именно так. Его раб посмел покуситься на его собственность. Но для меня Эстель не была предметом торгов, и от подобного упоминания о ней, словно о неживом товаре, меня передёрнуло, а Морхир, тем временем, продолжил, сменив тон на елейный:

– Тем не менее, я предлагаю тебе поединок, айранит. Честное соперничество.

Честное соперничество? Я расхохотался, не скрывая своего презрения. Нет, эти два слова никак не вязались в моем сознании с Морхиром. Осталось понять, что же он задумал. Выбора – принимать или не принимать участие в этом так называемом честном поединке – у меня все равно не было, я это прекрасно осознавал.

Князю мой смех явно не понравился. Он приблизил своё лицо к моему и схватил за горло неожиданно крепко. Сжал, получая явное удовольствие от того, как тяжело я начал дышать. Собрав последние силы, я прохрипел:

– Каковы условия?

Князь тут же отпустил меня и отошёл, улыбаясь, как ни в чем не бывало. Я ненавидел эту обманчивую улыбку, под которой крылось столь много такого, что и предположить было невозможно, глядя на это красивое, вечно молодое лицо.