Изгой. Истерзанные крылья

В ушах шумело. Рядом мелькнули чьи-то тени, донеслись, будто издалека, голоса, и невидимая волна подхватила меня и понесла куда-то.

«Эстель». Первая мысль, ворвавшаяся в сознание, когда волны перестали трепать мое тело, была мысль о ней. Где она? Я открыл веки, такие тяжёлые, что, казалось, они налиты чугуном, и мутным взглядом обвел маленькую комнату со стенами, покрытыми известняком, пахнущую извечной сыростью.

Дома.

Я знал, что, несмотря на то, что когда-то я был изгнан с родных земель, айраниты не выставят нас прочь. Один из законов клана гласил, что любой путник, способный добраться до Пылающих гор, мог обрести здесь укрытие как минимум на одну ночь. Дальнейшее же его пребывание в горах зависело от воли наварха. Здесь Эстель будет в полной безопасности. Айраниты никому не выдавали своих гостей.

Рядом со мной возникло какое-то движение, и словно в ответ на мои мысли, появилась она сама. Вместе с ее приближением тело охватил невыносимый жар. Я вдруг вспомнил, как Эстель прикоснулась ко мне там, на плато. От ее касаний кожу словно прожигало насквозь. Если это часть княжеского проклятья, то страшнее ничего и придумать было нельзя. Мне так нужна была Эстель. Но ее присутствие причиняло непереносимую боль.

– Им можно доверять? – спросила она.

– Пока можно, – прохрипел я, чувствуя, как пожирающее меня пламя лишает тело последних сил. Можно – но всего лишь одни сутки. Этого я сказать не успел. Голова безжизненно мотнулась, склоняясь к плечу, и снова невидимые хлопья ваты забили глаза, уши, нос и рот.

Кровь в жилах кипела, заставляя все тело содрогаться в мучительной агонии. Чья-то невидимая рука словно душила изнутри, парализуя все члены. Это состояние действительно было страшнее смерти.

Неясные образы мелькали перед глазами, то расплываясь, то обретая четкие черты. Я видел Равенну, кружащуюся в языках пламени в каком-то демоническом танце. Огонь лизал ее юбки, но она, похоже, не чувствовала его жара, двигаясь, словно охваченная безумным неистовством, все быстрее. Она смеялась. И чем быстрее мелькали передо мной всполохи огня, слившиеся с ворохом ее юбок, тем громче становился смех. А потом огонь поглотил ее всю и я увидел, что это не Равенна, это Эстель смеётся надо мной. Запрокинув лицо, она зло хохотала, и от этого звука у меня разрывалась голова. Но вдруг языки огня захватили ее в свои объятия. Мне хотелось крикнуть, чтобы она бежала, чтобы спасалась от этого алчущего пламени, но голоса не было. Лишь глухой хрип срывался с губ. Такой тихий, что она его не слышала. Или не хотела слышать.

А затем из огня вышел Морхир и я понял, что это не языки огня, это его руки обнимали Эстель. Его зловещий, оглушающий смех слился с хохотом Эстель и я дернулся, пытаясь дотянуться до нее. Вырвать из его объятий. Вернуть себе. Ведь она взяла мою душу. Она обещала оберегать ее.

Да. И больше она не обещала мне ничего.

В голове что-то взорвалось, и чья-то тень заслонила огонь. Я хотел отодвинуть эту тень, чтобы броситься вслед за Эстель, чей смех постепенно затихал, отдаляясь от меня. Я терял ее. Он забрал ее. Он отнял у меня мою Эстель. Мою душу! Я снова дернулся, но чья-то тяжёлая рука припечатала меня к кровати. Хмурое лицо, изборождённое морщинами, было мне хорошо знакомо. Так давно… давно знакомо.

Наварх.

«Она ушла» – раздался его голос в моей голове. – А ты останешься здесь. И заплатишь за то, что нарушил закон».

Я попытался скинуть его руку, придавливавшую меня к постели, чтобы бежать. Я должен был бежать. За Эстель. Должен спасти ее. Морхир причинит ей зло. А я не могу без нее. Не могу без нее!

«Пусти!» – хотелось мне кричать, но с губ не срывалось ни единого звука. В горле пересохло. Я почувствовал, что снова задыхаюсь. Умираю. Я умираю. А она ушла с ним. Ушла. Бросила… Бросила меня! Эстель…

Влага. Спасительная влага полилась в горло, пробуждая тело к жизни. Я жадно пил, захлебываясь второпях, и чья-то рука заботливо утерла с моего подбородка побежавшие по нему струйки, отняв ото рта питье.

– Ещё, – прохрипел я, потянувшись к чашке.

– Не торопись, – сказал ласковый, смутно знакомый голос.

– Ещё, – упрямо повторил я, и судорожно втянул в себя жидкость.

Это явно была не вода. Питье имело горько-сладкий привкус, оставляя во рту ощущение прохлады. Я вдруг понял, что мне больше не жарко. Огонь уже не сжигал меня изнутри, заставляя тело агонизировать. На смену жару пришла блаженная пустота.

И тут я все вспомнил.

– Эстель! – я резко распахнул глаза, – ушла! Эстель! – выкрикнул я, хотя она и не могла меня слышать, и попытался подняться. Все та же рука удержала меня на месте – мягко, но настойчиво.

– Киаран, – сказал голос, – я здесь.

Облегчение навалилось на меня, как лавина, и я снова опустился на подушки. На подушки? Да, под головой у меня действительно было что-то мягкое. Я удивился. Понял, что ожидал очнуться в лучшем случае на голом полу, как бездомный пес. Но мне предоставили постель.

Впрочем, сейчас это было неважно. Главное – она здесь. Весь этот ужас был не более, чем игрой моего воображения. Слава Богам.