Изгой. Истерзанные крылья

Но сдаваться я не собирался. Едва только стража вышла из темницы, так неосторожно оставив меня одного, я принялся трясти решетку. Мне казалось, что ярость и гнев, пылающие внутри, десятикратно усиливают во мне физическую мощь, и я могу голыми руками разогнуть эти железные прутья и вырваться, а потом… потом я заберу Эстель. Чего бы мне это ни стоило.

Но прутья не поддавались. Более того – чем сильнее я на них налегал, тем неподатливее они становились. Железо раскалилось, и через какое-то время я с удивлением смотрел на тонкие длинные следы на своих ладонях. Ожоги. Решетка была далеко не простая. Морхир позаботился о том, чтобы сила более прочная, чем железные прутья, охраняла его узников. Магия. Такая же древняя, как сам Шезгарт.

Бесчестный подонок! Конечно же, я не верил, что он отпустит нас. Такое бывает только в сказках. Очередная низость князя переполнила чашу моего терпения. Мне было плевать, что станет со мной дальше. Но я должен был освободить из его плена Эстель. Любой ценой. Даже ценой собственной жизни, ведь Морхир обязательно сдержит свою угрозу. Он меня уничтожит. Но лучше погибнуть, спасая ту, что стала для меня превыше всего, чем издохнуть здесь, под гнетом его издевательств, как послушная марионетка.

Я опустился на землю, чтобы перевести дух после напрасных усилий, и оглядел свою камеру. Надо мной, скорее всего, находился цветочный лабиринт, куда князь заманил Эстель. Судя по тому, что я знал о нем, под травяным покрытием лабиринта скрывалась вовсе не земля. Точнее, не только земля. Вероятно, между слоем глины, которую я видел на потолке здесь, и травой там, в лабиринте, была спрятана ещё одна решетка, в хитросплетениях которой прятались капканы. И даже если я продерусь сквозь нее, передо мной окажется новое препятствие в виде купола. Нет, туда пока лучше было не соваться.

По обеим сторонам от меня находились другие камеры, двигаться в этом направлении также не имело смысла. Оставался только пол. Длинные, саблевидные когти помогут мне прорыть туннель под решеткой, ведь не может же она быть бесконечной. Или может? Неважно, у меня все равно не было иного выхода, кроме как проверить это опытным путем.

В таком направлении я размышлял, когда послышались быстрые шаги, и незнакомая мне женщина вошла в камеру. Первоочередным моим инстинктом было напасть на нее, запереть вместо себя и исчезнуть, но тут она заговорила.

– Это Эстель.

Я чуть не расхохотался. Либо меня принимают за дурака, либо…

– Я не верю, – заявил я, но присмотрелся к незнакомке внимательнее. В ее движениях действительно было что-то, свойственное Эстель. То, как она наклоняла голову набок, как смотрела на меня, чуть сощурив глаза.

– Ты сказал, что это правда. Твоя душа принадлежит лишь мне, мой Фролло. И я забираю твою душу и обещаю оберегать её ото всего.

Фролло. Мой Фролло. Я забираю твою душу…

Эстель! Это действительно была Эстель. Тело снова налилось энергией, я схватил ее в объятия и, не медля, не думая о последствиях, выскочил со своей драгоценной ношей из плена княжеского дворца. Расправив крылья, я нес Эстель туда, куда не чаял когда-либо вернуться, в единственное место на свете, где она сейчас могла бы быть в безопасности. Домой.

Ощущение невесомости и свободы опьянило меня мгновенно. А может, так пьянили запах и близость Эстель, обнимавшей меня за шею. Ветер трепал крылья, обвевал разгорячённое лицо, стирая с него следы пота и сырости казематов. Очищая мысли и душу. Свобода! Как давно я не чувствовал ее вкуса. Как давно не принадлежал сам себе!

Но эйфория была недолгой.

Острая боль пронзила тело насквозь. Я понял, что пришло время расплаты за нарушенную клятву. Расплаты быстрой и беспощадной.

Я стиснул зубы, ощутив, как скрючились крылья, превратившись в два острых, причиняющих боль остова. В воздухе закружились перья, облетающие с надломленных крыльев.

Мы резко рухнули вниз. Из последних сил, превозмогая боль, я попытался удержаться в воздухе. Только не упасть. Дотерпеть. Алебастровые скалы, позолоченные уходящим за горизонт Флеймодом, манили своей чистотой и неприступностью. Они были уже так близко, так отчаянно близко. А сил осталось так мало… так отчаянно мало…

В голове мутилось. Только руки Эстель, крепко обнимавшие меня, оставались последней связью с реальностью.

Каждый взмах крыла давался с величайшим трудом, каждый вздох разрывал лёгкие, каждое движение отдавалось болью во всем теле. Спину нещадно саднило. Я чувствовал, как текут по ней жидкие струйки и знал – это не пот, это моя собственная кровь.

Раздался треск, и правое крыло безжизненно повисло вдоль туловища. По мышцам прокатилась судорога. Прежде, чем позволить себе сдаться окончательно, я уловил сквозь кровавую пелену, застлавшую глаза, что под нами находится плато, защищённое скалами со всех сторон.

Падая, я оттолкнул от себя Эстель, боясь погрести ее под собой. Превозмогая охватившие все мое существо конвульсии, попытался вернуть себе человекоподобный облик. Думал, что так станет легче. Но в спину, как два кинжала, по-прежнему врезалось что-то острое, пригвождавшее меня к земле.