Изгой. Истерзанные крылья

Что такого сказал наварх, после чего он стал такими настороженным? Или дело вовсе не в его отце, и я придумала себе то, чего нет на самом деле?

– Я совсем забыл, что сегодня Праздник Пяти лун, – произнёс Киаран вернувшись, и я вздрогнула от неожиданности.

Устроившись на краешке постели, я смотрела на то, как он ссыпает хворост возле печи, как берёт трут и разжигает в очаге пламя.

– Что это означает? – задала я вопрос, отводя взгляд от его широкой спины, будто была ученицей колледжа, влюбившейся в своего преподавателя, которая знала, что даже смотреть на объект своего воздыхания нельзя.

– Это большой праздник, Эстель, который будут отмечать в Шезгарте повсеместно. С ним связана легенда о двух влюблённых, которые были разлучены, но воспылали друг к другу такими чувствами, что луны Шезгарта смилостивились над ними, заключив их души в себя.

– Разве это возможно?

– Это всего лишь легенда, Эстель. С тех пор, как двое влюблённых, которым нельзя было остаться друг с другом, погибли, на небо Шезгарта в ночь Пяти лун восходят сначала три светила одно за другим, и после два – вместе.

– Должно быть, это красиво.

– Очень.

Киаран вновь отвернулся, поворошил хворост в очаге, и я сжала руки в кулаки, поняв, что он действительном меня избегает.

– Ты не хочешь смотреть на меня.

Я не спрашивала. Утверждала.

Он застыл на несколько мгновений, после чего пожал плечами и, так и не повернувшись ко мне, произнёс:

– Отчего же? Хочу.

– Тогда посмотри, и задай мне тот вопрос, что не даёт тебе покоя.

Киаран поднялся на ноги и развернулся ко мне лицом так стремительно, что я едва удержалась от того, чтобы не отшатнуться. Нет, я не боялась Киарана. Я опасалась того, что он мог мне сказать.

– Что ты знаешь о Таллис, Эстель?

Айранит произнёс эти несколько слов, и я едва сдержалась, чтобы не выдохнуть с облегчением. Неужели всё дело было в моей бабушке, о которой я толком ничего не помнила?

– Похоже, гораздо меньше, чем знают о ней здесь.

Я поднялась с постели и подошла к Киарану становясь напротив. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть в его глаза, которые он на этот раз не отвёл.

– Это моя бабушка, о которой я почти ничего не помню. И я – не она, Киаран. Именно это же тебя волнует, я права?

Он обхватил меня руками так неожиданно, что я едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. Вжал в себя, зарываясь лицом в мои волосы. И я обняла Киарана в ответ, прижимаясь к нему, чтобы только чувствовать его настолько рядом. И настолько нужно.

– Прости… Я…

Он запнулся, когда я высвободилась и приложила палец к его губам. Я прекрасно понимала, что он имел в виду. То, как говорил о Таллис Фарам, дало мне понять, что бабушка была для него кем-то важным. Возможно, он любил её когда-то давно. И то, что и наварх, и Морхир видели во мне прежде всего её – скорее всего, заставляло Киарана ревновать.

Но я не была Таллис, хоть во мне и жила её сила. Я была собой. Эстель, нуждающейся только в одном – любви Киарана.

– Мы больше не будем говорить о ней, по крайней мере, пока, – шепнула я прежде, чем потянуться губами к губам айранита. Поцелуй из нежного и робкого очень быстро превратился в иссушающе-жгучий. Я впилась пальцами в одежду Киарана, испытывая только одно желание – избавить его от неё. Провести ладонями по горячей коже, наслаждаясь этими прикосновениями, и почувствовать его везде. Его руки и губы, касания в ответ.

Киаран шагнул к постели, понуждая и меня сделать шаг. Острое возбуждение разлилось внутри, и больше ничего не стало. Ни демонов, ни мыслей об артефактах и ведьмах – только потребность в одном-единственном мужчине. Такая всеобъемлющая, что утолить её, казалось, невозможно.

Он сорвал с меня тунику, наклонился и провёл губами по шее, от чего по телу прошли новые волны возбуждения, уложил на постель, расставляя руки по обеим сторонам от моей головы. В полумраке, разбавленном лишь отсветами огня из очага, черты его лица казались демоническими, а чёрная бездна глаз завораживала.

– Ты не Таллис. И никогда ею не будешь.

Киаран наклонился, впиваясь в мои губы жадным глубоким поцелуем, понуждая меня ёрзать под ним от нетерпения и желания. Стащив с него рубашку, я провела ноготками по спине, заставляя айранита вздрогнуть. Он прикусил мои губы до боли, но тут же провёл по ним языком, будто желал зализать свою вину. И шепнул прежде, чем мы оба сорвались в пропасть неутолённого вожделения:

– Ты моя. Только моя. Эстель.

* * *

– Что ты знаешь об Эстель?

Наварх задал свой вопрос, едва я вошёл в дверь.