Изгои Рюрикова рода

Теперь Миронег слышал лишь тихое поскрипывание камешков. Он слегка повернул голову, осторожно приоткрыл один глаз. Вот они, все трое: фигуры округлые и гладкие, как у женщин. Все трое в длинных балахонах, перепоясанных богатыми кушаками. Две головы черноволосые, третья – лысая, обрамлённая седеющими куделями. Вот все трое скрылись за цветущими кустами, ушли, не оглядываясь, уверенные в том, что он всё ещё крепко спит. В то же время с другого конца сада послышались совсем другие звуки, сильно напоминавшие стук копыт. Страх мгновенно поднял Миронега на ноги. Сначала он бежал, лавируя между кустами. Но в саду оказалось неожиданно многолюдно. То тут, то там он замечал белые туники господ или сермягу служителей. Тогда Миронег опустился на колени и пополз. Исступление отчаяния придало ему и сил, и изворотливости. Наконец он достиг зарослей достаточно густых и совершенно пустынных. И по левую, и по правую руку от него, и сверху, и снизу – всюду цвели благоуханные бело-розовые цветы. Миронег ужом струился среди них до тех пор, пока не упёрся в решётку из переплетённых прутьев. Дальше пути не было. Миронег вгляделся в полумрак за прутьями. Сначала он узрел двоих. Один из них оказался толстяком, прибывшим в райский сад с двумя сыновьями. Второй – высокий и статный – расхаживал взад и вперед по беседке. Его жилистые, обнажённые руки до плеч покрывали сверкающие браслеты, в длинных волосах сияла диадема.

– Плохо наше дело, достопочтенный Иегуда, – зазвенел капризный фальцет. – Давят, гнетут меня русские дружинники. Едят, пьют, бузят по корчмам, а дохода от них нет. Не платят ни резаны!

– Князю Давыду нужна добыча, а войны сейчас нет! – был ответ.

– Я слышал, «Единорог» вошёл в гавань… – едва слышно прошептал толстяк.

– Да, Амирам благополучно вернулся из города Константина.

– Я слышал, он привёз откуп…

– Амирам – удачливый торговец и отважный воин. Он всегда возвращается в родную гавань с прибытком.

– Я слышал, откуп велик. Не менее двадцати литр[30] золотом, – настойчиво дребезжал фальцет. – Претор Херсонеса слёзно просит тебя о содействии. Досточтимый грек Идума просит досточтимого хазарина Иегуду удержать князь-Давыда в стенах города. Ещё бы! Пусть вечно голодная дружина объедает лучших людей Тмутаракани, зато крепости Тавриды будут спокойно торговать!

– Уговор с досточтимым Идумой был совсем не о том, но, впрочем…

Хозяин дома опустился на усыпанную подушками софу.

– Мы с тобой, досточтимый Феоктист, обязаны и свой интерес соблюсти, и помочь достопочтенному Идуме. Как знать, может быть, и нам когда-нибудь понадобится его помощь! А что до откупа, то он крайне мал. Скуден откуп, но часть его я отдам князь-Давыду.

– Ты тронулся умом, Иегуда. Отдать деньги русичу! – отвратительное дребезжание превратилось в свирепый шип.

– Ты несправедлив ко мне, Феоктист! – хмыкнул Иегуда. – Я – суть честный торговец. Я запродал свою помощь и Идуме, и Давыду по справедливой цене. Таков закон торговли: товар не должен лежать без движения! Товар должен продаваться!

– Речи твои туманны, ум изворотлив, – пробормотал грек.

Миронег плотно притиснул лицо к прутьям, отгораживавшим беседку от сада. Он старался не шуметь и, едва дыша, шарил глазами, пытаясь получше рассмотреть собеседников. Один из них, потный и широкий, расположился на лежанке. Миронег ясно видел плешь на его макушке в обрамлении седеющих кудрей. Второй сидел к нему лицом. Миронег теперь мог ясно видеть не только его украшения и одежды, но и черты лица. Что за высокий лоб, что за ясная синь очей, лучезарная, будто небеса ранней весной, что за черты! Иконопись! Сладчайший мёд! Вон он, Юда-хазарин – богатейший человек в Тмутаракани, владелец садов, виноградников и несметных стад! Известный всей ойкумене, даже в тереме черниговского князя не единожды помянутый ясным умом да изворотливостью. Миронег подавил вздох восхищения. Однако чары рассеялись, стоило лишь Иегуде снова заговорить.

– На деньги Идумы князь Давыд купит у тебя «Морского коня» и «Нептуна». Не возражай! Ты получишь хорошие деньги за разъеденную морской солью рухлядь. Если Давыда заберёт море вместе с твоими кораблями – мы сдержим обещание, данное Идуме. Если Давыд достигнет берегов страны Шуршун и разрушит крепость – свершится Божий промысел, и мы разрешимся от наших обязательств по отношению к Идуме.

Миронег, оставив страхи и осторожность, уставился в Юдино лицо. Иконописный лик исказился, благолепие черт исковеркало дьявольское лукавство. На Миронега обрушилась дурнота. В голове мутилось, отравленное чрезмерной пищей чрево бунтовало, по спине струился липкий пот. Эх, занесла же нелёгкая черниговского уроженца, затолкала недобрая судьба в самое поганое местечко! Зелёная листва, завязи плодов, благозвучие струй, нежные шелка и благовонные вина – неужто так выглядит преддверие ада?

Трясущимися руками Миронег распустил кушак, но облегчения не получил. Проклятое чрево продолжало бунтовать, снова угрожая разразиться непристойными звуками.