Изгои. Роман о беглых олигархах

За разговором мы как-то незаметно, с молчаливого согласия друг друга переместились в кровать. Я положил голову ей на колени, теперь я мог смотреть ей в лицо. В глазах Вики больше не было той пьяной печали, что я увидел накануне, впервые заглянув в них там, за столиком ночного паба. Теперь в них загорелось по светлячку, она улыбалась и рассеянно водила рукой по моей волосатой груди, гладила. Так гладят кота, когда хотят успокоиться, отвлечься от чего-то неприятного. Значит, мне нужен выход на Микаэла. Какая разница, с кого начинать? Может быть, Микаэл даст мне повод навестить Феликса. Все это пахнет большой кровью, роли в будущем акте вырисовываются все четче. У этой девочки роль выходит не больно-то завидная. Убить ее могут. А ведь, кажется, хороший она человечек, хоть и блядь, конечно, несусветная. С кем не бывает? Все мы продаемся, отдаемся, а самим себе в этом никогда не сознаемся. И все же в каждом есть искра души, именно ее и надо любить в человеке. А ошибки тела? Да кто их не делал? К чему помнить чужое прошлое, если тебя в этом прошлом не было?

– А ты можешь познакомить меня с этим твоим Феликсом?

– Я как раз думаю, как бы это осуществить. Знаешь, ради чего я это делаю?

– Знаю. Ради себя. Все мы стараемся лишь ради себя, милая.

– Мне нравится, когда ты называешь меня «милая». Я уже успела полюбить это. Я подумаю, как вас свести. Склад ума у меня преступный, коварный, что-нибудь да придумается. Но учти, он станет тебя проверять, у него длинные руки.

– Представь меня тем, кто я есть на самом деле. Бывший оборотень в погонах, отсидел три года, откупился, вышел на свободу, эмигрировал, теперь пытаюсь тут обосноваться и быть кому-то нужным. Умения по профилю прежней деятельности: шпионаж, разведка и контрразведка, безопасность и всякое мучительство человеков, словом, мерзость мышиного цвета. Главное, не выдумывай ничего от себя. Расскажи все как есть на самом деле. Сколько тебе понадобится времени?

– Сколько у меня есть?

– Не знаю… Неделя. А я нанесу визит хромому Микаэлу. Мы с ним старые знакомые.

– Вот как? А ты ничего не рассказывал, жук.

– Человек – это книга, просто все мы книги разной толщины. Я – целый том Брокгауза и Ефрона, можно читать на ночь по странице, хватит на полжизни. Не торопись.

Вот Такое кино!

Илья ходил по прокуренной комнате и уже дошел до того, что начал сплевывать коричневую от никотина слюну прямо на пол, где попало. Ванечка сидел в углу и мусолил самокрутку, заряженную смесью табака и слабой марихуаны. Илья находился на пике творческого экстаза, размахивал руками, пинал мебель, иногда срывался на фальцет. Ванечка смотрел на него со спокойным равнодушием и время от времени резонно, несмотря на марихуану, отвечал, обосновывая свое мнение с неопровержимой логикой.

– Я не умею описывать любовь, у меня не получается! Что за ерунда! Только встретились, и сразу в постель. А как же шаблонный каприз в стиле «Я не такая»? А как же ухаживания, ужины при свечах, тонкие лямочки вечернего платья от «Шанель», скользящие вдоль бархатной кожи вниз, туда, где алеет запретный плод? Как-то все у меня примитивно выходит, понимаешь?! Ну нет у меня личного опыта, я две трети жизни просидел за учебниками, чтобы научиться, как делать деньги, а когда они пришли, то вместе с ними пришли телки, за которыми ухаживать было не обязательно. Все как в том стишке: «Двое молодых интеллигентных людей хотели бы снять для утехи блядей». Вся романтика съема по времени укладывалась в один вечер. А писать надо о том, что хорошо знаешь.

– Да все здесь в порядке, – на одной ноте пробубнил Ванечка, – вполне жизненно. Что им еще друг с другом делать-то? Встретились два физически здоровых одиночества и первым делом удовлетворили свою потребность в близком общении. Все соответствует формату. В кино все быстро должно происходить. Вспомни Бонда! Он в каждой девяностоминутной серии клеит, спасает и милует новую телку. Ни у кого не возникает никаких вопросов. Нет, я согласен, что в литературе охмурение с такой скоростью не канает, но пойми, старичок, сценарий не литература. Ничего общего между ними и быть не может. У меня как у режиссера вообще нет претензий. Все хорошо, – Ванечка от души затянулся и, подержав дым в легких, с сожалением выпустил его сквозь дыры в голове. – Я тут думал и вот что надумал. Мы вообще не станем снимать художественный фильм.

Илья остановился и приобрел вид человека, слегка огретого пыльным мешком:

– То есть как это? Ты же говорил, что будет полнометражная картина, что все по-взрослому!