Изгои Вечного города. Первые христиане в Древнем Риме

Начиная со II в., и особенно интенсивно в III–IV вв., в Римской империи получает распространение особый жанр христианской литературы: сказания, посвященные персонажам евангельской истории, дополняющие и своеобразно излагающие те сведения о них, которые содержались в Новом Завете. В ранних евангелиях, не только вошедших впоследствии в канон, но и в иудео-христианских, основой вероучения было таинство чуда воскресения Христа, обещавшее искупление грехов и спасение во время скорого наступления конца этого земного мира. Чудо воскресения было несоизмеримо даже с чудесами, совершенными по описанию евангелий самим Иисусом. Для верующих I в. это были прежде всего чудеса исцеления. В Деяниях апостолов в уста Петра вложены слова об Иисусе: «Он ходил, благотворя и исцеляя всех, обладаемых диаволом; потому что Бог был с Ним» (Деян. 10: 38). Наставления об исцелении Иисус давал апостолам — согласно Евангелию Фомы из Наг-Хаммади: «Тех, которые среди них больны, лечите (15)». Но для новообращенных христиан разных национальностей и традиций, как это видно уже на примере Евангелия детства, необходима была вера во всепобеждающую мощь христианства, в возможность чудес, не меньших, чем это описывалось в языческой литературе. А в этой литературе — как отвлечение от трудностей жизни в огромной бюрократической империи, где личность рядового человека не играла роли, как иллюзорное преодоление беспомощности, описывались самые невероятные чудеса, совершенные реальными историческими лицами или вымышленными героями. Так, была распространена повесть об Александре Македонском, созданная в Египте, где Александр выступает как сын последнего египетского фараона Нектанеба; во время восточного похода он попадает в области, где живут великаны, людоеды, карлики; посещает он и место, где живут «блаженные». Это сочинение было настолько популярно, что его переводили на разные языки — латинский, сирийский. В первой половине II в. писатель Флегонт написал «Удивительные истории», где тоже действуют уроды, великаны, привидения. А в III в. Филостратом было создано «Жизнеописание Аполлония Тианского»[129], известного философа, жившего в первом веке и считавшегося чудотворцем; не исключено, что это произведение было создано под влиянием и в противовес христианской литературе, хотя связь Филострата с этой литературой вряд ли можно определять в терминах заимствования и зависимости.

Неудивительно, что на этом фоне создаются рассказы не только об Иисусе и Его матери, но и о Пилате, а также о деяниях отдельных апостолов. Особенностью всей этой внеканонической литературы было сочетание описаний самых фантастических чудес (часто связанных с фольклорными традициями), превосходящих чудеса, описанные в Новом Завете, и поучений, вложенных в уста апостолов, а также тех, кого называют свидетелями Христовыми. Однако если внимательно вчитаться в содержание апокрифов, то можно увидеть, что — в отличие от большинства языческих сочинений сходного жанра — описания чудес и выступления героев сказаний решали, по существу, одну задачу — показать торжество христианской веры не в отдаленном будущем, а с самого момента проповеди Иисуса и апостолов. Для низов христиан чудо переставало быть великим таинством, оно могло произойти везде и со всеми. По сути, в подобных произведениях проявлялось то, что можно назвать компенсаторным или вторичным[130] мифотворчеством, когда желаемое воплощается в переосмысление (или даже переделывание) истории — сакральной и светской.

Как происходило такое мифотворчество, можно проследить прежде всего на описаниях деяний отдельных апостолов. Там обычно точно обозначено место действия, как правило, хорошо известное жителям империи; выведены действующие лица, реальные и мнимые, включая императоров и римских должностных лиц, чьи поступки обусловлены их отношением к христианству: они или уверовали сразу после проповеди и увиденных чудес, или были наказаны за преследования христиан (тоже немедленно).

Апокрифические деяния апостолов сохранились в разных версиях и на разных языках (греческом, сирийском, латинском), что показывает их популярность, хотя они и не были признаны Церковью. Распространенная сюжетная схема таких деяний: апостол приходит проповедовать христианство в какой-либо город; совершает самые разные чудеса, народ удивляется проповеди чужака, и массы начинают следовать за ним. Характерно, что чужеземное происхождение способствовало силе воздействия проповеди апостолов на народ: чужаков, с одной стороны, боялись, а с другой — верили в их могущество. Как отмечает крупный современный исследователь истории поздней античности Питер Браун, в то время, в особенности в восточных провинциях, именно чужак, которого считали существом сверхъестественным[131], почитался как чудотворец, святой, поскольку он не был известен и не имел в этой местности семейных и общинных связей.