Изгои Вечного города. Первые христиане в Древнем Риме

В использовании в деяниях исторического и бытового фона можно наметить некоторую связь и с ветхозаветными традициями. Как отмечает И. Вейнберг, в Ветхом Завете существовал жанр сказки, которая повествует о нереальном событии, но в форме, призванной создать у слушателя-читателя впечатление достоверности рассказанного, поэтому в сказку включаются конкретные, нередко достоверные детали. Некоторые «исторические» новеллы Ветхого Завета, где действуют вымышленные лица, имеют определенную идеологическую направленность — в частности, история Эсфири и Мордехая (Мардохея в синодальном переводе), спасших иудейский народ от истребления, которое замыслил коварный Аман, приближенный персидского царя Артаксеркса. И сам сюжет и главные герои (кроме царя) — вымышлены, даже их имена, по-видимому, не еврейские, а персидские или вавилонские. Эта новелла, оправдывающая деятельность иудеев при персидском дворе, связана с политическим положением Иудеи в составе Персидской монархии до завоеваний Александра Македонского; она отражала потребности как авторов, так и аудитории, а также исходила из основной пропагандируемой ценности — бескорыстного служения своему народу в любых ситуациях[135]. Оба эти жанра — и ветхозаветный, и языческий — могли повлиять на форму христианских писаний, однако задачи этих писаний и обращение с историей были в них иными, поскольку главные герои — апостолы были реальными людьми, действующими в нереальных ситуациях, и задачей деяний было не придание рассказу достоверности, а тенденциозная реконструкция (не просто вымысел) истории. Рассказанное в Книге Есфири не происходило в действительности, но теоретически могло произойти: персидскому царю служили реальные евреи, и роль цариц при дворе была достаточно велика. Описанное же в христианских апокрифах не только не происходило, но и не могло произойти.

В основе большинства апокрифических деяний лежала устная постканоническая традиция, призванная заполнить лакуны новозаветных писаний и прославить тех апостолов, которые особо почитались в данной местности. Интересно отметить, что в апокрифических деяниях своеобразной переработке подвергались новозаветные рассказы — это можно проследить, сравнивая рассказ о пребывании Павла и его спутников в Эфесе в канонических Деяниях апостолов и в апокрифических Деяниях апостола Павла. Новозаветные Деяния, написанные, по мнению большинства исследователей, автором третьего Евангелия, безусловно содержат преувеличения результатов проповедей апостолов и совершенных ими исцелений. Но в большинстве случаев в них достаточно реалистично передана ситуация, в которой действовали христианские проповедники: автор, спутник апостола Павла, писал для людей, которые многое видели собственными глазами. Для них единственным не сравнимым ни с чем чудом было воскресение Иисуса. Они верили в скорое Второе пришествие и собственное спасение даже без фантастических рассказов о разрушенных в одно мгновение храмах и ставших христианами наместниках. Достаточно вспомнить описание реакции афинян на проповедь Павла в Афинах (Деян. 17: 32), где за Павлом последовали только два человека, или конфликт с ремесленниками в Эфесе, которые собрались в театре и которых распустил один из управителей города, испугавшись реакции римских властей. Ситуация не просто достоверна, но типична: жители греческих полисов еще ощущали себя народом, который вправе выступать по любому поводу, а римляне стремились этот народ, который, по существу, становился толпой, подчинить жесткому порядку. Что же касается Павла, то в Деяниях апостолов говорится: сам он в собрании не был, хотя и хотел туда пойти, но его не пустили ученики и друзья.

Для христиан же поздней античности этот рассказ был недостаточно впечатляющ. Вот как пребывание апостола в Эфесе описано в апокрифических Деяниях Павла: к нему примкнуло множество народа, однако потом начался ропот — «Человек этот богов сокрушает и говорит: еще узрите вы, как сгорят они все в огне». Толпа схватила Павла и потащила его в театр, где перед ними явился не городской чиновник, а сам проконсул. Павел, как это было принято в подобных сочинениях, произносит проповедь, а проконсул предлагает толпе решить его участь (скрытая параллель с описанием в канонических Евангелиях действий Пилата по отношению к Иисусу). Собравшиеся требуют отдать его зверям, и наместник приказывает бичевать Павла и бросить на арену амфитеатра на растерзание зверям. Но так как на самом деле Павел после Эфеса остался жив (прочная традиция связывала его гибель с преследованиями Нерона), то на арене происходит нечто совершенно фантастическое. Согласно рассказу апокрифа о событиях, предшествующих пребыванию Павла в Эфесе, апостол встретил огромного льва, который припал к ногам Павла и человеческим голосом попросил окрестить его, что Павел и сделал. После крещения лев ушел в пустыню. Именно этот лев оказался на арене, заговорил с апостолом и, конечно, не тронул Павла.