Изгои Вечного города. Первые христиане в Древнем Риме

В раннем христианстве этика противопоставлялась эстетике, духовная красота — красоте внешней. Античный человек часто был безжалостен к уродству, ибо его идеалом было соответствие внешнего и внутреннего облика, в то время как христиане адресовали свою проповедь всем обездоленным, в том числе убогим калекам. Юстин писал, что облик Иисуса был лишен красоты, чести и славы, а Климент Александрийский — что Иисус блистал не красотой плоти, а истинной красотой души и тела: первая проявлялась в благих делах, вторая — в бессмертии плоти[144]. Страстным противником изображений был и Тертуллиан. Христианские апологеты выступали против античного эстетизма — сочетания натуралистического воспроизведения изображаемого и стремления к внешней «красивости». Первые христиане не могли и помыслить изобразить Бога — это было запрещено в иудаизме и могло восприниматься как идолопоклонство. Христианские философы-богословы давали обоснование отказу от изображений уже в рамках христианского мировоззрения. Климент Александрийский учил, что поклоняться существу бестелесному (имеется в виду Бог), доступному лишь духовному зрению, изображая Его в телесных формах, значит только унижать Его; для Климента изображения — всего лишь прах, как он писал в своем сочинении «Увещевание язычникам». Осуждение изображений не только Божества, но и почитаемых святых встречается и в некоторых апокрифах. Так, в апокрифических Деяниях Иоанна описывается эпизод, когда обращенный Иоанном Ликомед из Эфеса в благодарность апостолу и для сохранения памяти о нем тайно от Иоанна заказывает художнику написать его портрет: Ликомед спрятал художника в комнате, откуда можно было видеть апостола. Когда портрет был готов, почитатель Иоанна показал его апостолу. Но тот не сразу узнал себя, как сказано в апокрифе, он никогда не видел своего отражения (деталь, показывающая, что апостол не придавал значения своей внешности), а когда Иоанна подвели к зеркалу и тот понял, что изображен именно он, апостол огорчился и произнес целую проповедь о том, что живописец изобразил лишь внешний вид, который могут увидеть все. «Будь лучше ты моим живописцем, Ликомед: ты имеешь те краски, которые через меня дал тебе Иисус, изобразивший нас всех с тобой… И есть краски, которыми я велю тебе пользоваться: вера в Бога, знание, благоговение, кротость, простота, братолюбие, чистота…». Кончается проповедь Иоанна жесткими словами: «Ты изобразил мертвый образ мертвого» (26–29). Автор этих Деяний отрицал возможность портретных изображений человека, поскольку для него имела значение только духовная сущность человека и духовная связь между святым и его почитателями.

Однако установка только на духовное зрение не могла быть близка основной массе христиан, живших в окружении зримых и звучащих образов античной культуры. Первоначально для них главным способом общения с Богом была молитва (правда, гностики не признавали и ее). Если первая и единственная молитва, приведенная в Новом Завете — «Отче наш», была краткой и простой, то со временем молитва, речь, обращенная к Богу, становилась уже особым видом художественного творчества. Чтение молитв вслух, сама их структура, а затем сила воздействия песнопений — все это было художественной основой для создания религиозного настроя во время молебствий. Без эстетического переживания не было бы эмоционального эффекта молитвы. Рано или поздно и визуальное воздействие должно было найти свое место в системе христианской культуры.

Города Римской империи, в которых жили христиане, были украшены разнообразными художественными произведениями: можно было видеть статуи божеств, императоров, выдающихся людей на площадях, триумфальные арки, украшенные рельефами в столице и крупных городах провинций. Вдоль улиц были поставлены разнообразные статуи мифологических персонажей, как правило, на пожертвования частных лиц. Не только общественные места, но и частные дома были наполнены произведениями искусства — стены, как это можно видеть в домах в Помпеях, были украшены фресками самого разнообразного содержания, включая портреты владельцев дома, мозаиками. Даже жители деревень привыкли видеть произведения искусства в своих небольших святилищах, на рельефах над посвятительными надписями, на надгробиях. Изображения были различного содержания и качества[145]. Могли быть представлены божества, их символы (например, орел — священная птица Зевса, львы — животные, связанные с культом Кибелы — Матери богов). На надгробиях иногда изображались умершие, часто очень примитивно: работали местные, не слишком искусные резчики по камню, но потребность сохранять изображения была столь велика, что небогатые жители деревень соглашались даже на такие надгробия.

Рыба и корзина с хлебами. Роспись в римских катакомбах