Изгои Вечного города. Первые христиане в Древнем Риме

Но при всех своих выступлениях против иудеев отношения христиан с иудейской традицией были достаточно сложными: ортодоксальные (или как их иногда называют, церковные) христиане не могли отвергнуть иудейскую Библию, поскольку и проповеди самого Иисуса, и тексты признанных Евангелий постоянно ссылаются на Закон и Пророков. Идет процесс включения всех священных книг Библии, а не только отдельных пророчеств, в теологическую систему христианства как на уровне философии, так и в народных верованиях. В этом отношении важны произведения первого достоверно известного христианского философа Юстина. В своем сочинении «Разговор с Трифоном иудеем» автор утверждает, что Ветхий Завет — это всего лишь «временный» закон, в то время как христианство — Новый Завет для всего человечества, новый Израиль. Он говорит о противоречиях в Торе, в частности, выдвигает тезис, что Бог не отдыхает и в субботу. В то же время Юстин много внимания уделяет толкованию книг библейских пророков, предрекавших явление Мессии — Иисуса (48–108).

Для христиан, отделившихся от иудеев, вся предшествующая история человечества стала восприниматься как предыстория, пролог к пришествию Христа, предуготовлением которого были и книги Ветхого Завета, истинного смысла которого иудеи не поняли. Так, Крест стал трактоваться не как орудие казни, а как Древо жизни, произраставшее в раю; Моисей, добывший воду из скалы, воспринимался как провозвестник крещения; пророк Иона, побывавший во чреве кита, — символ избавления от тьмы и возвращения к свету истинной веры… А после утверждения догмата о Святой Троице посещение тремя ангелами Авраама и Сарры стало провозвестием и символом Троицы христианской. Тем самым иудеев как бы отлучали не только от собственно христианского Священного Писания, но и от Ветхого Завета. Но, как мы увидим из дальнейшего изложения, не все те, кто почитал Иисуса Христа, включили Ветхий Завет, как и книги Нового Завета, в систему своих верований.

Споры во втором веке шли и среди тех, кто считал себя последователем церковного христианства. Так, Герма в «Пастыре» затрагивает вопрос о сущности Иисуса. Согласно его трактовке Бог поместил Святого Духа «преждесущего» в тело, Им самим избранное. Таким телом был Иисус. Бог сделал Иисуса Своим посредником. После распятия Христос вернулся к Богу, а тело Иисуса воскресло, ибо Он много потрудился и много пострадал. Таким образом, здесь происходит отделение Иисуса-человека от Христа: Герма пытается дать представление об Иисусе Христе, разделяя его человеческую и божественную сущности, что впоследствии было отвергнуто ортодоксальной догматикой. Разделяет он Отца и Сына — в «Пастыре» приводится притча о виноградарях в варианте, которого нет в новозаветных Евангелиях (во II в. они еще не были каноническими). Согласно этой притче, хозяин передал виноградник своему рабу на время отсутствия, чтобы тот сделал ограду. Раб совершил еще деяния и получил прекрасный урожай. Хозяин, вернувшись, угощает раба пиршественными яствами, которые раб раздает своим сотоварищам. Господин, восхищенный рабом, делает его своим наследником. Притча толкуется следующим образом: Хозяин — это Бог, виноградник — народ, Им созданный, раб — Сын Божий, сделанный Богом наследником ради спасения «виноградника». Здесь Иисус выступает и как раб, и как Сын Божий, отличный от Отца. Формулировки догмата о Троице Герма не знал, скорее всего, этот догмат еще не был сформулирован.

В конце II в. своеобразно возрождается учение иудео-христиан, о котором пишет Ипполит, а также Евсевий Кесарийский (Церковная история, V, 28), согласно которому Бог «усыновил» человека Иисуса; проповедники этого учения, прибывшие с Востока (они носили греческие имена), были отлучены римским епископом от церкви.

Но наиболее радикальное восприятие образа Иисуса Христа, как и путей спасения, существовало в самом распространенным течении II в., противостоявшем христианству церковному, течении, называемом в научной литературе гностицизмом, о котором мы говорили при характеристике христианской литературы. Именно с этим течением наиболее активно боролся Ириней в своей книге «Против ересей», называя своих противников гностиками. Последователи гностицизма не были единым течением, распадаясь на разные группы. А. Хосроев выделяет следующие общие черты этих групп: претензия на исключительное обладание знанием, полученным в результате откровения, и в итоге противопоставление себя прочим христианам, такого знания не получившим; непризнание церковной иерархии, отсутствие единой Церкви; использование для своих построений различных, часто небиблейских традиций и настоящий индивидуализм в творческом процессе[85]. Большинство гностических групп резко противостояли иудаизму, хотя многое из него заимствовали. Все эти черты носили общий характер и проявлялись в разных образах и символах именно благодаря отсутствию сложившейся догматики.