Изголодавшаяся Зои

С этими словами она повернулась в последний раз и исчезла из моего мира. Хорошее избавление, - подумал я про себя. К сожалению, ей потребовалось много времени, чтобы выйти за дверь, потому что за ней тянулся шлейф жира. Да, сэр. За ней, как в конце медленного паровоза, тянулся добрых десять футов красной задницы. Я наполовину ожидал, что какой-нибудь бедный ублюдок свесится с его конца, размахивая фонарем. Я никогда раньше не видел индейскую сучку с таким большим задом. Должно быть, она неплохо жила, развалившись в креслах моего дома и не пошевелив и пальцем. Довольно большая перемена в образе жизни по сравнению с тем, что ей приходилось, как и другим навахо, уворачиваться от солдатских пуль и охотиться за едой. Конечно, она просто сидела под моей крышей, пока я сражался на войне, и ее кормили, как дрессированное животное. Просто лениво наблюдала за миром за окнами моей гостиной, пока не подвернулось что-то получше. Безусловно! Доброе избавление от Хиллари, ее задницы и маленького человечка, размахивающего фонарем на ее кабриолете. По крайней мере, ее не было рядом, чтобы увидеть, как моя правая рука освобождается от веревок креста Иисуса. Как раз в это время Зои сунула свою уродливую морду в двери часовни.

- Ты не должен был быть таким грубым с ней...

Я заткнул эту шлюху, как следует, выстрелом в ее отвисшие, разлагающиеся сиськи! Должно быть, это застало ее врасплох, потому что она попятилась назад. Держа кровоточащую грудь в ладонях, как нашкодивший ребенок, она провела пальцами по пулевому отверстию, словно это имело какое-то значение. Воспользовавшись отвлекающим маневром, я выпустил пулю в три оставшиеся веревки и опустился на колени, чтобы полностью перезарядить револьвер. Как раз в это время она перестала смотреть на свою раненую грудь и переключила все внимание на меня.

Набросившись на меня, она одну за другой опрокидывала скамьи вытянутыми когтистыми руками. Яростный взгляд мести пронзил мою душу, и я почувствовал его до самых своих, только что обутых, ног. Ну, во всяком случае, они были для меня новыми. Тот парень Либерман успел изрядно попользоваться ими, и подошвы почти стерлись, но это было лучше, чем ходить босиком, когда вокруг церкви летают всякие куски хаоса. Я сделал еще шесть выстрелов в середину тела Зои, когда она приблизилась к моему месту. Она снова попятилась назад, потеряв равновесие, и с грохотом приземлилась на мертвую, обтянутую кожей спину. Я сделал единственную разумную вещь, которую мог бы сделать человек, находящийся в невыгодном положении, в такой момент. Я втянул в бой старину Иисуса Христа!

Я подхватил мистера Иисуса с его вновь обретенной целью и впечатал его головой в лицо Зои. Я раз за разом вбивал Cпасителя в ее череп, пока кровь не начала разлетаться по всей часовне. Мне было хорошо, я был в бешенстве, иначе мне бы и в голову не пришло взять в руки деревянную фигурку Иисуса Христа и бить жену по лицу. Когда ты мужчина, ты постоянно совершаешь плохие поступки в порыве гнева, и почти никогда не находишь им объяснения. Но сегодня все было иначе. Сегодня я избивал эту суку с истинной целью! Этой целью было продолжение моей собственной жалкой жизни до рассвета. Конечно, время только приближалось к часу ночи в это прекрасное воскресное утро, и у меня оставалось еще несколько часов до того, как солнце поднимется над горизонтом, но никто не планировал посещать эту церковь, когда это произойдет. Да, сэр! Все они были сожжены до смерти индейцами или сбежали на юг добывать серебро. Никто не собирался звонить в колокол на шпиле или молиться этому деревянному резному Иисусу, которого я сейчас использовал, чтобы втереть оживший мозг этой шлюхи в доски пола. Я отбросил его в сторону, перезарядил и влепил в Зои еще шесть порций свинца. Даже если она найдет в себе силы подняться с пола и нанести мне ответный удар, она наверняка сможет использовать эту раненую сиську как карандаш. Дряблый, кровоточащий карандаш. Некоторые книги были написаны гораздо меньшим количеством. Я был в этом уверен.