Изящно, дорого, смертельно

Полицейские поднимались на второй этаж, бухали ботинками по деревянной лестнице.

Вовремя успели. Дальше можно уходить спокойно.

Но вот дальше Евдокия очень удивилась. Она ожидала, что Николай Васильевич сразу же направится к противоположной двери чердака, после чего они спустятся вниз и, оказавшись в другом дворе за перемычкой, мгновенно исчезнут отсюда на машине. Но Шаповалов, опустившись на корточки, приник к небольшому круглому окошку чердака. Не выпуская пистолета с взведенным затвором, принялся наблюдать за тем, что делается на улице.

Перенервничавшая Евдокия примостилась рядом.

— Чего мы ждем?!

Не поворачивая головы, Васильевич прошептал:

— Боюсь, он может положить патрульных. Повременим, прикроем парней на всякий случай.

Ужаснувшись, Евдокия просипела:

— Господи… зачем ему это?!

— А зачем он вообще патруль вызвал? — парировал шпион. — Он мог решить, что раз тебя не удалось присадить за Василину, то за расстрел приехавшего патруля — закроют по-любому. Ему зачем-то надо посадить тебя, моя хорошая. Обязательно надо. Вишь, как старается.

Н-да, Николай Васильевич уже предупреждал, что мыслит нестандартно, не как обычный человек. Подобное предположение у Евдокии даже мельком не возникло! Мотоциклист действительно мог расстрелять патрульных и напарника сбежавшей сыщицы, — ее саму оглушить или даже ранить, — потом вложить «горячий» пистолет в руку погибшего ветерана, и пусть сыщица потом клянется, что в патрульных стрелял не ее друг Шаповалов! Душегуб с изюминкой, наверняка подобную мистификацию разработал бы по высшему разряду, оставил пороховой след на руке ее погибшего напарника.

Но такой поворот лучше не воображать.

Дуся просунула голову над плечом Шаповалова, полюбовалась на беспечный мокрый двор… Увидела вышедшего из подъезда полицейского с повисшим вниз дулом автомата.

— Уходим, — прошептал Васильевич. — Теперь он их расстреливать не будет, нас рядом нет. Быстро! — Распрямляясь, заторопившийся к чердачной двери шпион внезапно хмыкнул: — Вот никогда не думал, что придется сбегать и прятаться от собственной полиции.

Только расправившись с замком другой чердачной двери, он взял у Евдокии одну из сумок и первым пошел вниз…

Застыл. Из дверной щелки квартиры на втором этаже на них таращилась старушка. Строгая и настороженная, готовая отпрыгнуть назад в прихожую.

Инспекционно мазнув взглядом по раздутым сумкам парочки, подозрительно крадущейся с чердака вдоль стенки, она захлопнула дверь, едва не прищемив подол цветастого фланелевого халата, и гаркнула на всю округу: «Коля!!! Звони в полицию! Нас, похоже, опять обворовали!»

Евдокия догадалась, что старушка, над головой которой раздавался скрип чердачных перекрытий, приняла их за воров недосушенного постельного белья. Глядя в спину заторопившегося вниз Васильевича, подумала: не исключено, что вскоре этих же патрульных перенаправят к другому подъезду, где бабушка заставит их подняться на чердак считать свои пододеяльники.

Смешно. Васильевич болел душой, что бегает от собственной полиции, сейчас напарники и вовсе докатились — выглядят как два крадуна-чердачника. Жаль, времени поерничать над этим нет.

Шаповалов и Евдокия быстро вышли на улицу, огляделись и, забросив сумки на заднее сиденье «рено», сели в машину.

Николай Васильевич попросил Дусю пристегнуться и начал вытворять такое, что сыщица не успевала придерживать ахи и охи!

Слов нет, в погонях ей приходилось поучаствовать, но что такое настоящее шпионское ралли, увидела впервые. Вернее говоря, прочувствовала. Проверяя хвост из мотоцикла, Шаповалов выписывал такие вензеля-виньетки, что внутренности Евдокии заплелись в клубок и не смогли распутаться, даже когда угомонившийся шпион повел машину по ровному и длинному проспекту.

— Где тут у вас еду прямо в машины подают? — спросил невозмутимо.

Евдокия в последний раз икнула и показала проголодавшемуся другу направление к любимой, недалекой пиццерии.

— «Рено» пока мы можем пользоваться, — поворачивая к закусочной, бесстрастно делился Шаповалов. — Если мотоциклист снова позвонит и сообщит уже номер этой машины, Максим предупредит. Так что сейчас мы, Дуська, ужинаем. Потом забиваем багажник провиантом и двигаемся к Савелию. Где, надеюсь, хоть чуть-чуть передохнем. Устала? — хмыкнул. — Испугалась?

Евдокия на вопросы не ответила, уныло поделилась радостью:

— Значит, получается… убивать меня он все-таки не хочет. Мечтает только посадить.

— Похоже, — согласился друг.

— А почему вы велели забирать вещи из квартиры? Быстрее было бы…

— Быстрее не значит лучше, — перебил Васильевич. — Я хотел создать впечатление, будто мы решили поменять квартиру и приехали только за шмотками. Ясно?

— Угу. Мы типа были наготове, когда патруль приехал, и потому успели улизнуть. Максим Ильич тут как бы ни при чем.

— Соображаешь, — одобрил Шаповалов, покосившись на не отошедшую от ралли, зеленовато бледную напарницу. И поинтересовался: — Скажи, ты какому-нибудь начальнику женской колонии на хвост наступала? Или там судье, прокурору…

— Нет. Работала только с гражданскими.