Изюмка

У Изюмки сами собой навернулись на глаза слезы. Он представил себе одинокого, всеми брошеного Мурика и почему-то сразу решил, что тот погиб. Про Шурку он не думал. Это он, Изюмка, виноват во всем. Взял себе Мурика и сумел охранить. „Мы всегда в ответе за тех, кого приручили,“ – Изюмка не читал „Маленького принца“. Он сам думал именно так. Глядя на брата, разревелась и Варька. – „А ты что? – удивился Изюмка. – Ты же Мурика не любила, говорила: чтоб он сдох, кормить его еще…“ – „Да-а, – всхлипнула Варька. – Мало ли что я говорю! Думаешь, я такая, да? Мне тоже жа-алко! Я кошек не люблю, так чего же – выбрасывать, да?! Это ж не его! Вообще! Какое он право имеет?!“ – Варька распаляла себя и слезы от злости высыхали на ее щеках. Изюмка не умел по-настоящему злиться и завидовал Варьке. – „Все они такие! – сказала Варька. – Возьмут и выбросят. И Шурка, и в школе, и Алевтина…“

„А Алевтина-то тут причем?“ – не понял Изюмка. – „Ничего ты не понима-аешь!“ – снова разревелась Варька. – „Расскажи. Небось пойму,“ – Изюмка присел на корточки, опершись спиной об стену, и приготовился слушать. Он знал, что теперь, когда они помирились, Варька не удержит в себе свои неприятности.

„Помнишь, мне на вечер надеть нечего было? – Изюмка кивнул. – Так вот: я у Алевтины кофту стырила. Думала: схожу – верну, она и не заметит ничего. Светка меня заложила, нечаянно. А я кофту со страху в мусоропровод выбросила.“ – „А чего ж сразу не вернула-то?“ – „Да я хотела еще в общежитие, на вечеринку в ней сходить. А уж потом… Мы со Светкой потом к мусорным теткам ходили, которые мусоропровод чистят, они говорят – не видели. Небось, сами же и забрали. А может, и правда не заметили, она в пакете была…“ – „И чего ж теперь?“ – „Алевтина поняла все, конечно. В благородную играет. „Я не хочу скандала!“ – передразнила Варька. – Конечно, не хочет! Чем она докажет? Светка теперь молчать будет, как рыба…“ – „А дальше чего же?“ – повторил Нзюмка. – „Теперь, говорит, верни деньги…“ – „А где ж ты возьмешь?“ – „Заработай, говорит, большая уже. Газеты разносить…“ – „А может, и правда?.. Я бы тебе помог!“ – с надеждой спросил Изюмка. – „Не возьмут меня,“– убито сказала Варька и опустила глаза. – „Почему? Откуда ты знаешь?“ – „Знаю. Я еще летом хотела – на пальто заработать. Надоело в старом ходить. Не взяли,“ – „Почему?“ – „А потому! – как всегда неожиданно Варька сорвалась на крик. – Дефективные мы с тобой – понял?! На учете в диспансере неврологическом! А чтобы же на работу устроиться – нужно оттуда справку. Что здоровая. А мы с тобой – больные, понял?! Нельзя мне работать понял?! И пальто нельзя! И кофту нельзя! Ничего нельзя! И чего я маленькая не сдохла!“ – „Ну подожди, Варька, не кричи, – поморщился Изюмка. – Может, придумаем чего. А сколько эта кофта стоит?“ – „80 рублей.“ – „Да-а,“ – тихо ахнул Изюмка и замолчал, подавленный огромностью суммы.

„Вот так, – остывая и снова впадая в угрюмую сосредоточенность, сказала Варька. – Куда ни кинь, всюду клин.“ – „Ну ладно, – Изюмка пожал плечами и протиснулся мимо Варьки к выходу. – Пойду Мурика поищу, – без особой надежды сказал он. – Может, сидит где…“

Варька зло посмотрела на него, но ничего не ответила. Глупо злиться на десятилетнего брата за то, что он ничем не может помочь ей – это Варька хорошо понимала.

Изюмка зашел в мрачное, как подземелье из кинофильма ужасов, здание козлятника. Поискал глазами Наташу. Не нашел. В наружных клетках ее тоже не было. – „Ната-аша!“ – тихо позвал Изюмка. Громко кричать в козлятнике он не решался – боялся эха.

Ответа на было. Изюмка прислушался – и услышал какие-то странные звуки. Они доносились из сенной кладовой. Мальчик направился туда.

В кладовой на рыжих кипах, перетянутых толстой проволокой, ничком лежала Наташа. – „Наташа, вы чего?!“ – испугался Изюмка, На мгновение ему показалось, что она умерла. Наташа вздрогнула, подняла голову. Узнала Изюмку, вздохнула с облегчением. Изюмка увидел ее заплаканное лицо, распухший нос, и понял, что за звуки он слышал. Наташа смотрела на него. – „Вы чего плачете?“ – спросил он, чтобы не молчать. – „Не знаю“, – не сразу ответила Наташа к села на кипах, обхватив руками колени.