Измена. Право на истинную (СИ)

Разворачиваюсь на носочках и шагаю прочь, но Ивар нагоняет меня и через пару секунд вжимает в стену. С рыком целует, грубо схватив за волосы. Глубоко отчаянно и жадно, а я его кусаю за язык. Чувствую во рту вкус соленой крови. Отшатывается, получает пощечину и в следующее мгновение он стискивает мою шею, в ярости вглядываясь в глаза:

— Ты меня заводишь еще больше. И дерзость тебе к лицу, Или.

— Пусти, мерзавец.

— Продолжай.

Я выпускаю когти, и, полоснув ими по напряженному животу,вспарываю его кожу и скалю. Выпускает, отступает на несколько шагов с безумной и дикой улыбкой:

— Какая прелесть. Вот уж точно волчица.

Я выскакиваю в коридор со сбитым тяжелым дыханием, и торопливо семеню прочь, дрожащей рукой поправляя волосы.

— Я сам займусь полевками, дорогая, — летит мне в спину. — Все же иногда охотник сам должен заняться добытой дичью.

— Да делай ты, что хочешь! — оборачиваюсь.

Окровавленный, возбужденный… Выглядит как дикарь, выскочивший из пещеры. На шее и плечах пробилась белая шерсть, клыки удлинились и глаза горят волчьим огнем. Если он сейчас даст волю зверю, который позовет меня воем, то мы очнемся в лесу.

— Не смей, Ивар.

— Я очень стараюсь, — глухо отзывается в ответ, — потому что меня свиданка в лесу не удовлетворит, моя милая.

— Так держи себя в руках.

— Это и к тебе относится. Какие прелестные у тебя ушки и зубки.

Касаюсь левого уха. Вытянутое и пушистое. Зло рыкнув, кидаюсь к лестнице и теряю туфли, которые слетают со ступней, которые похрустывают косточками и связками, вытягиваясь в лапы.

— Проклятье! — рявкаю я. — Не сейчас! А ну, спряталась! Никакого тебе леса!

Глава 37. Распоясались нынче девочки.

— Вот это у тебя вид, Альфа, — Верховный Жрец выхватывает из горы мертвых полевок одну мышь за хвостик и на глазах бледной и испуганной кухарки запихивает ее в рот.

Хрустит косточками, невозмутимо жует и глотает. Кухарка содрогается в рвотном позыве, прикрывает рот ладонью и выбегает, буркнув:

— Мерзкий старик.

— Никакого уважения, — глаза Верховного Жреца вспыхивают хитрыми огоньками.

За его ехидством я улавливаю что-то. Такое легкое, живое и игривое.

— Тебе, что, нравится моя кухарка?

— Женщины в теле всегда были моей слабостью.

— Ты серьезно?

— Жаль, что морщинистые и бородатые старики не в ее вкусе, — вытирает рот краем своего балахона.

— Так это ты так заигрываешь с дамами?

— Оборотни никогда не отличались мастерством в соблазнении, — Жрец пожимает плечами. — Особенно моего возраста. В мою юность мы просто хватали таких красоток и убегали в лес. И никто не жаловался. А сейчас что устроили, да?

И улыбается так заговорщически, будто был свидетелем того, как Илина укусила и когтями меня полоснула.

— Распоясались нынче девочки.

— Я вот жену чуть в лес не утащил, — разминаю шею.

— А почему не утащил? — Жрец щурится. — К осени бы вернулись еще с одной двойней.

— Садись, — игнорирую его слова и сам располагаюсь за столом. — Раз ты тут, то поможешь мышей почистить, — поднимаю взгляд, — и работы много.

— Кухарку верни, — скалится в улыбке. — С ней и почищу.

— Садись.

— Где твой авторитет среди слуг? Она без спроса убежала.

— Садись, — смотрю на него исподлобья. — Ты на моей земле. Так?

— Ну… — оглаживает бороду.

— И я позволю тебе устроить свои брачные старческие игрища с моей кухаркой после того, как с мышами разберемся, — понижаю голос. — Хоть до инфаркта ее своими выкрутасами доводи. Сожрешь перед ней живую жабу, она точно будет твоей.

— Так вот какие у тебя методы по соблазнению? — Жрец смеется и все же садится. — Неудивительно, что твоя жена сейчас тебя избегает.

И опять с ехидством улыбается.

— Думаю, если бы я сожрал перед ней жабу в свое время, то она бы нашла это очаровательным, — Выхватываю мышь и вспарываю ее брюшко когтем. — Ты же понимаешь, для соблазнения важен правильный момент…

— И ты все эти правильные моменты потерял.

Правильные моменты потерял и столкнулся с диким и клокочущим желанием к разъяренной жене, которая и не думает меня к себе подпускать. Я к Илине прежде ничего подобного не испытывал, как и к другим женщинам.

— Даже к своей ведьме?

— Чародейке, — цежу сквозь зубы и аккуратно стягиваю шкурку с мыши. — И в мысли мои не лезь.

— А что с мышами-то собрался делать?

— Без понятия, — устало вздыхаю. Пытаюсь сосредоточиться на крохотной тушке в пальцах, но в перед глазами то и дело всплывают тонкие ключицы Илины, ее белая шея и пухлые губы. — Возможно, у тебя кроме таланта выбешивать всех вокруг есть и кулинарные умения?

— Возможно.

Поднимаю взгляд, и Верховный Жрец ухмыляется. Мне удастся от него избавиться в скором времени или он тут решил надолго обосноваться из-за пышной и вредной кухарки? И Жрецам разве позволено ухлестывать за женщинами?

— Не позволено, конечно, — откидывает в сторону шкурку. — У нас одна зазноба. Мать Луна, но вот проплывает мимо грудастая большая красавица…

— Давай без подробностей. Да ты еще и древний же. Сколько тебе лет?

— Столько не живут.

— А ты живешь.