Изменение ума. Заметки о прошлом, настоящем и будущем русского государства

Российская власть в попытках найти баланс между различными течениями мысли и оправдать традиционные ценности, ссылается на Н. А. Бердяева, который говорил о том, что «смысл консерватизма не в том, что он препятствует движению вперёд и вверх, а в том, что он препятствует движению назад и вниз»24. Но отрицая западный, а вслед за ним и отечественный либерализм, мы лишаем консерватизм необходимого баланса. Сегодня мы, препятствуя движению вниз, обращаем свои взоры назад, в прошлое, но постоянно вглядываясь в прошлое нельзя построить будущее, можно только снова построить прошлое. Сегодня для нас патриотизм, суверенитет и прочие традиционные ценности стали самоцелью, как свобода – самоцель для Запада. Таков закономерный итог строительства страны в противопоставление Западу, но этот путь никуда нас не приведёт.

Впрочем, взятое сегодня на вооружение российской властью полуцерковное, полуконсервативное мировоззрение консерватизмом, в сущности, и не является. В России сегодня наблюдается не противостояние классических течений мысли: либерализма и консерватизма или западничества и почвенничества, что в данном случае то же самое, – а противостояние людей, с одной стороны, презирающих собственную страну и слепо преклоняющихся перед Западом, а с другой стороны, людей, испытывающих чрезмерный страх за самобытность России, за настоящее и будущее своей страны. Такой панический страх ничем не обоснован и является лишь выражением малодушия и непонимания собственной страны, точно так же, как необоснованно неверие в Россию и желание всё в ней переделать на западный манер. Лет десять назад это противостояние было очень явным, но и сегодня никуда не исчезло, а лишь оказалось загнанным вглубь нарастающим противостоянием с Западом, ситуацией вокруг специальной военной операции и, в результате, видимой победой консервативных сил.

К сожалению, этот раскол и противостояние есть не следствие убеждённости в своей правоте отдельных социальных групп и не их позитивное интеллектуальное творчество, а следствие тяжелейшего духовного кризиса, лишения целого поколения людей прочной веры во чтобы то ни было. Это следствие засилья атеистической идеологии в течение трёх четвертей века и образовавшегося вследствие её краха духовного вакуума, который ничем не удаётся заполнить в течение более чем тридцати лет после распада Советского Союза. Менталитет европейца, европейского бюргера, укоренён в житейском здравом смысле и в жизненном опыте, это очень прочная основа для суждений, слов и дел. Российская душа формировалась в других условиях, она религиозна по сути: никогда в истории у нас не было иной опоры для мысли. Сегодня, отказавшись от религии и религиозной веры в коммунизм, мы потеряли основу для благоразумия и, бросаясь из крайности в крайность, снова стараемся обрести Истину, создать новую религию и заполнить саднящую душевную пустоту. С тщательностью, достойной лучшего применения, мы пытаемся создать то, что уже давно существует.

Нравственный кризис

Несмотря на всю нашу уверенность в высокой духовности русского народа, сегодня моральный облик нашей власти, приближённой к ней интеллектуальной элиты и всего российского общества не может не вызывать беспокойства. Речь здесь идёт и о мелких моментах, видимых даже невооружённым взглядом, и о гораздо более глубинных вещах, характеризующие существенные пороки нашего мировоззрения. Стоит начать, впрочем, с мелочей, с телевизионной картинки ведущих российских каналов.

Во многом, подача международных новостей сегодня строится на высмеивании наших геополитических противников и издевательствах над ними. В федеральных телевизионных новостях с особенным удовольствием передают сообщения о том, что Дж. Байден споткнулся на очередной лестнице, опять где-то заблудился и снова что-то не то сказал. Неужели мы и правда считаем нормальным такой способ подачи новостей? Лично мне нет никакого дела до того, насколько безнравственную политику ведут Соединённые Штаты Америки как мировой гегемон, но я хочу, чтобы мои дети росли людьми, проявляющими уважение к другим, тем более к старикам. Американцы имеют полное право на то, чтобы обсуждать дееспособность своего президента, у них в стране существует демократия, и они на самом деле решают важный вопрос о том, стоит ли выдвигать Дж. Байдена на следующий срок. Для нас же это не имеет почти никакого значения: даже если Америкой будет руководить трёхлетняя девочка, политика этой страны не станет для нас меньшим вызовом. А вызовы нужно обсуждать, а не высмеивать. Да и хочется напомнить современным россиянам события двадцатипятилетней давности: насколько нам было приятно видеть во главе свой страны человека, почти неспособного самостоятельно ходить и внятно говорить? Неужели не лучше, памятуя о прошлом, стыдливо опустить глаза и поговорить о политике, а не о самом человеке?